— Морьяр! Морьяр! Я хочу выйти! — изменилась завывающая песня. — Выпусти меня!
— Успокойся.
— Выпусти меня! Выпусти!
— Успокойся.
— Я хочу выйти! — голос достиг совсем неприятно высокой ноты.
— Успокойся. Хочешь голос сорвать?
— Я хочу выйти!
— Успокойся или мне надоест это повторять.
Девочка тоненько протяжно завыла, но характер всхлипов указывал на то, что она пытается совладать с собой. Кажется, я верно сделал, что сварил ей успокоительное.
— Успокоилась?
— Да.
Ответ мало походил на что-то спокойное, но он хотя бы прозвучал осмысленно.
— Ты ведь понимаешь, почему здесь?
— Я не заболела! Я здорова!
— Тогда ты выйдешь отсюда.
— Выпусти меня!
— Через неделю. Тебе надо подождать семь дней.
— Я не хочу сидеть здесь! — снова начала подвывать она. — Не хочу!
— Ладно, — внезапно пришла мне в голову идея. — Я сейчас схожу за книгой. И если ты сможешь пересказать нужный отрывок из неё наизусть, без заминки, то я сразу же выпущу тебя. Подходит предложение?
— Хорошо, — воодушевлённо произнесла Элдри.
— Тогда садись на кровать. Поешь, попей. Я скоро.
— Ты точно вернёшься?
— Точно. Ты мой Шершень. Я не могу тебя пока оставить.
— Шершень?
Вместо ответа на её вопрос я сказал:
— Честное слово. Я вернусь.
— А куда вы? — тихонечко поинтересовался послушник.
— Искать библиотеку.
Позволить вынести из читального зала выбранную мной книгу старик-библиотекарь ни за что не захотел, а потому я, подтвердив собственную догадку о том, что больше никого в помещении нет, тихонечко умертвил его чередой нажатий на определённые точки. Старик лишь удивлённо округлил глаза, когда осознал, что сердце перестало биться. Я придал его телу как можно более естественную позу и, не торопясь, вышел из библиотеки… с книгой, разумеется.
* * *
Суеты из-за смерти библиотекаря не возникло. Его седая борода была достаточно длинной, чтоб списать всё на промысел милосердной богини. Так что я, продолжая рисовать с утра до вечера, спокойно анализировал и изыскивал возможности для получения сырья, необходимого для сыворотки. Мне требовалось обезопасить путь судьбы, где девочка всё же заразилась. Но за два дня я так ничего и не придумал подходящего.
На рассвете третьего утра мальчишка, с которым дочка Эветты совершала вылазку, заболел. Слухи разлетелись быстро. И я не только ощутил воцарившееся паническое волнение — чума проползла внутрь храма, но и сам источал его.
Когда настало время обеда, я поспешил отнести еду Элдри. И всё же, открыв заслонку, перво-наперво не отдал узелок, не стал спрашивать об успехах в пересказе, а прижался к окошку и попытался увидеть изменения в её теле. Увы, они обнаружились. Магическое зрение уловило перемены и без подключения к потокам энергий. Вероятно, концентрированный отвар, которым я её обильно потчевал, основательно помешал развитию болезни. Но сутки, от силы трое, и то, что знал пока только один я, стало бы явным.