— Мне бы очень хотелось ничего не чувствовать прямо сейчас! — Элдри скуксила лицо и провела рукой по забинтованной шее. — Почему не чувствовать боль опасно?
— Например, порежешь серьёзно ногу и не заметишь. Своевременно кровь не остановишь и всё. На этом всё.
— Это страшно.
— Разве?
— Мне нравится жить.
— Тогда тебе нравится чувствовать. И, значит, проблем в том, чтобы чувствовать своё тело постоянно, у тебя не должно возникнуть.
— Угу, — мрачно и неуверенно протянула она, а затем спросила: — Ты сегодня много зелья наварил?
— Не зелья, антибиотика.
— Онтябаотика, — ненамеренно исковеркала слово девочка и тем в очередной раз доказала мне полное отсутствие музыкального слуха.
— К утру должно быть достаточно, чтобы созвать всех оставшихся в живых и начать делать инъекции.
— Енекции их спасут?
— Даф нин сином дорвен тэллханин ейла вис лам рэнин!
Они позволят мне спасти свою задницу от собственного чрезмерно болтливого языка!
— Я знаю, что такое тэллха. Мама иногда грозила ремнём по ней, — сразу воодушевилась Элдри. — А что такое…
— Прекрасно! — перебил её я. — В здешней библиотеке не так много хороших книг, но раз есть желание знать больше, то вот.
Тоненький словарь, общей толщиной вместе обложкой не превышающий пару сантиметров, появился на свет из моей наплечной сумки. Пусть райданрунский язык и уходил в небытие, но его ещё использовали. Для юного разума было бы полезно впитать в себя его.
— Выучишь до завтра первые три разворота.
— Но, Морьяр, я не смогу!
— Я прекрасно изучил теорию шантажа, — абсолютно спокойно ответил я на её жалобное хныканье, — а потому знай. Завтра на лечение стянется уйма народа. И для Энкаймы они-то уж притащат с собой каких-нибудь медовых булочек или сахарных леденцов. Если достойно перескажешь выученное, то и тебе достанется.
Глаза Элдри лукаво сощурились, а язык жадно облизал сухие губы.
…Ха! Наивное дитя полагало, что познало хитрость!
Творящееся возле храма тяжело поддавалось описанию, если не использовать такие слова как безумие, месиво, агония, толчея, смрад, хаос. Обретшие надежду на спасение люди, словно почуявшая гниловатую кровь прожорливая стая сварливых гиен, ринулись к обители Энкаймы.
Но, стоит сказать, в первый день лечение проходило спокойно. Горожане чинно и мирно друг за другом, стыдливо (и не очень) оголяли телеса перед жрецами. Иглы, протираемые вином из запасов богини, втыкались всё увереннее. Периодически разносилось боязливое ойканье да хнычущий плач. И я, поглядев на слаженность действий, порадовался, что успел натренировать команду медбратьев. Так что, оставшись не вполне у дел, я по-тихому забрал у наиболее чистоплотно выглядящей кумушки корзину со снедью и понёс в свою келью. Аромат сладкой выпечки повысил интерес Элдри к учёбе, и она не только справилась с заданием, но даже с энтузиазмом начала настаивать на продолжении уроков. И отказывать в этом я не стал, благо и сам любил сладкое. Вот и рассчитывал повторить пиршество с пользой.