От того, что меня обокрало такое вот ничтожество, у меня аж зубы заскрипели. Предвестника Тьмы объегорил таракан. Жуткий удар по моему самолюбию!
— Справилась с альпом? — печально улыбнулась Ванесса. — Ты ошибаешься. Я срастила ему челюсти и придала гибкость костям. Он лежал живой до самого рассвета. Убили его лучи солнца. Не я.
— Это ты ошибаешься. Именно твоё вмешательство сгубило его. Так что не принижай своей значимости. Альпа убила ты. И именно ты уделаешь и этого мага.
— Как? Как, Морьяр?! У него будут щиты. И он… он будет нападать! Я не смогу справиться. Как ты не понимаешь, что я не смогу?
— Сможешь. Я помогу. Давай, садись на лошадь!
Дабы придать Ванессе решимости, я спешился и принялся собирать её поклажу с земли. Женщина смотрела на меня с испугом, как-то затравленно и при этом молчала. Я воспринял тишину за знак согласия, а потому закинул котомки на Солнечную — кобылку Ванессы. И, когда справился со всем этим, поглядел на спутницу:
— Может, уберёшь нож?
Нет, она мне не угрожала. Просто Ванесса до моего приезда разделывала зайца и до сих пор так и держала, что нож, что тушку.
— Нож?
Магичка уставилась на свои окровавленные руки. Тело её тут же вздрогнуло, как будто она и не подозревала, насколько они окрасились алым. Лицо Ванессы сморщилось. Её брови нахмурились. Медленно и словно с отвращением магичка положила зайца на бревно подле себя. Затем обтёрла о траву нож и руки, но это мало помогло. Их требовалось хорошенько вымыть. Кровь частично подсохла и не хотела покидать её кожу. Поэтому женщина снова замерла и, наконец, прошептала:
— Он же не только меня убьёт, Морьяр. Тебя тоже.
Тихий голос Ванессы звучал не менее жалко, чем выглядела она сама. Но лучшего оружия мне было сейчас не найти. Без неё можно было сразу признавать своё поражение. Признавать, что без магии я не больше, чем выпотрошенная тушка зайца… И, увы, приставить к горлу меч, чтобы заставить женщину действовать так, как я решил, было нельзя. Ванесса оставалась магом. Она могла быть какой угодно трусихой, но когда страх возобладает над трясущимся и растерянным разумом, когда контроль над телом достанется инстинктам, то не факт, что она ничего не предпримет. Мне была прекрасно известна банальная истина — когда некуда отступать, люди очень меняются. Порой, кардинально.
— Хорошо. Можешь оставаться, — заключил я после некоторого молчания.
Собственный вывод мне не понравился, но принудить Ванессу к чему-либо я действительно никак не мог. А потому я подошёл к своему запыхавшемуся от скачки коню так медленно, как если бы шёл через плотный туман. Мне так и не пришли в голову дельные аргументы, способные заинтересовать Ванессу в моём авантюрном предприятии.