Игнорируя телефон, я поужинал, а потом подумал… почему он не написал мне?
Я положил телефон на стойку и таращился на него, будто он выбил весь мой мир из колеи.
Примерно так и было. Ну, не конкретно из–за телефона. С каких пор меня беспокоило подобное дерьмо? Сколько прошло? Гребаный день?
Я схватил мобилу, открыл «сообщения» и нашел его имя.
«Мои сообщения относятся к спешке? Потому что я начинаю надумывать лишнего обо всей этой пугре и не хочу ничего портить. Но если есть желание, я же могу писать тебе?»
Нажал «отправить», не давая себе возможности передумать, и бросил мобильник на стойку. Я вынимал воду из холодильника, когда звякнул телефон, и сердце защемило: вдруг это он ответил?
Эсэмэс пришло от него.
«Писать сообщения нормально. Больше, чем нормально. И пкс >2 : выложенное на «фейсбуке» фото заручилось огромным количеством комментов».
Я улыбался, как влюбленный школьник, потом, разумеется, огляделся вокруг убедиться, не видел ли кто моего нелепого вида, а затем покачал головой. Жил–то я один. Конечно, никто меня не видел. Я переместился с телефоном и бутылкой воды на диван, все еще улыбаясь маленькому экрану.
Я быстро ответил: «Заручилось? Ты реально использовал слово «заручилось»?»
Реакция была незамедлительной: «Завали».
Я раскатисто расхохотался. «Комментарии, которыми заручилось фото, положительные?»
Я ожидал быстрого эсэмэс, но вместо него телефон запел. Звонил Эндрю.
– Ты меня высмеиваешь?
Я снова покатился со смеху.
– Точно. В Австралии мы бы употребили слово «стебаться». Ты серьезно велел мне завалить?
– Да. – Он глубоко вдохнул. – Я рад, что ты написал.
– Я не собирался, – признал я. – Потом пытался разобраться с критериями «не спешить» и подумал: согласно пособию «Этикет для бойфрендов» после двух проведенных вместе дней сообщение считается пересечением каких–то границ? А затем до меня дошло, насколько по–идиотски я себя веду, и решил послать все к черту. Посему сообщение.
– Посему. И ты еще – как ты там говорил? – «стебешься» над моим «заручилось».
– Завали.
Он засмеялся в телефон, и от этого звука в моей груди потеплело.
– Лола устроила мне инквизицию, которой гордилась бы Испания, – рассказал я ему.
Он хмыкнул.
– Ага, недавно мне звонила Сара. И мама. Демонстрация миру через социальные сети, насколько мне уютно с новым кавалером – ее слова, не мои – при этом не рассказав ей, стоила мне обеда, где названная испанская инквизиция без сомнений будет иметь место.
Теперь смеялся я.
– Звучит здорово.
– Ага, столь же здорово, как раны Черного рыцаря.
– Ты только что процитировал «Монти Пайтона»?