кусок дерьма у двери причинил боль мальчику, и его передали мне на попечение на неделю.
Все повернулись и уставились на Лаззаро.
— А мы гадали, чем он такое заслужил, — усмехнулся Мариус.
Но вскоре разговор перешел в другое русло. Я болтал с Эдриеном и Джиневрой и даже не заметил, как Ефрем отошел, пока не обратил внимание, что он ведет очень тихую, приватную беседу с Магистрами Колтоном и Юргом. У меня было дурное предчувствие, речь наверняка шла о Хантере, и когда взгляд Магистра Колтона метнулся ко мне, я понял, что прав.
В ту секунду мне захотелось забрать Левина и Хантера и уйти. Побег казался блестящей идеей. Я мог бы... Что? Господи. Неужели я сейчас решил сбежать? Но потом в душу закралось чувство вины... Мне нужно было верить в Санктус. И я верил. Правда. Мне нужно было поверить в их решение. Я доверял Магистру Колтону и уважал его. Мне нужно было верить в него и сейчас.
То, что сказал Ефрем, было правдой. Каким бы ни был вердикт, что бы ни решил Хантер, это было правильно для нас...
Так и должно было быть.
— Сиг? — кто-то похлопал меня по плечу, и я поднял голову, чтобы посмотреть на Магистра Колтона. — На пару слов, пожалуйста.
— Конечно, — сказал я вставая. Сердце бешено колотилось. Ефрема уже не было в дальнем углу, где он разговаривал с Магистром Колтоном. Я вообще нигде не видел Ефрема. Магистр Колтон повел меня в тот же самый угол, подальше от чужих ушей. — Магистр Колтон,— сказал я, стараясь сохранять спокойствие.— Что-нибудь случилось?
Какое-то время он внимательно изучал меня. Потом нахмурился так, что я не мог припомнить, чтобы когда-нибудь видел у него такое выражение лица.
— Как Дому и особенно как Великому Магистру, мне хотелось бы думать, что я умею принимать решения. Похоже, я совершил ошибку.
— Нет, Магистр Колтон, — выпалил я.
Черт, он собирался забрать Хантера. Он собирался отозвать Хантера, независимо от того, чего хотел мальчик. А как же Левин? Неужели после моего колоссального провала на этой неделе, я потерял право вообще иметь саба? Контроль, который я воспитывал в себе, который осваивал, которым гордился, ускользал как песок сквозь пальцы. Живот скрутило, сердце сжалось до боли.
— Нет. Я буду работать усерднее, я стану лучше...
Он поднял руку, призывая к тишине. Затем все той же поднятой рукой, он показал два пальца.
— Две ошибки.
Пиздец.
Значит речь о них обоих.
Паника ослепила меня. Она раздирала когтями изнутри, отчаянно пытаясь найти выход. Я не мог дышать, не мог думать.
— Нет. Вы не заберете Левина. Я отказываюсь.
Колтон уставился на меня.