Как раз в ту пору на телевидении решили организовать цикл бесед с психиатром, и влиятельные друзья Вадима Сергеевича организовали «гениальной» Галине Гурьевне, такую рекламу, что её поставили во главе проекта и даже взяли в штат.
Первое и последнее выступление Галины Ду- рьевны в прямом эфире произвело столь неизгладимое впечатление, что продюсер выражался уже непечатно и орал на всю студию: «Эту дуру даже на порог не пускать!» Галина рыдала потом на плече у Вадима Сергеевича, но вскоре утешилась: вышла замуж за человека с еврейской фамилией — теперь в Израиле изучает иврит.
Однако расскажу о дальнейшей судьбе Ромы, сложившейся как раз по пословице «Серенькое утро — красный денёк».
* * *
Старенький профессор Николай Иванович не нашёл у Романа признаков психического заболевания, но всё же решил подержать его в больнице — подлечить нервишки и потянуть время, выжидая, пока утихнут страсти, ибо Роме грозил всё же серьёзный срок.
За тот месяц, что Роман находился в больнице, страсти не просто улеглись, но случилось неожиданное. Мажора Костю арестовали за торговлю наркотиками. Мама и папа отчаянно бились за освобождение сыночка. Суд над Романом Авдеевым с липовыми справками о «тяжких телесных повреждениях» мог разве что подлить масла в огонь. Короче, родители забрали заявление и дело закрыли.
И всё же судьба Ромы внушала опасения. Он мог снова с лёгкостью пустить в ход кулаки и постоянно угрожал Лёньке-садюге, тайком избивавшему больных.
— Рома, научись говорить «мяу», а не «гав», — шутливо наставлял его Вадим Сергеевич.
Но Рома по-прежнему «гавкал» и, главное, тосковал из-за крушения надежды на исцеление матери. Он даже из больницы никуда не рвался. А куда идти: домой, к вечно пьяному папе-матерщиннику, или к маме, уже забывшей, что у неё есть сын?
— Знаешь, Рома, — рассказывал ему Николай Иванович, — у меня в отделении лет десять назад лежал художник, и был он, что называется, овощ овощем. А когда он вдруг выздоровел, то оказалось, что душа его за это время возросла настолько, что из посредственного ремесленника он превратился в талантливого мастера. Может, и душа твоей мамы сейчас возрастает? А душа, пойми, вне болезни.
Про вечно живую душу, независимую от века сего и болезней, Рома не понял, но крепко задумался. А практичный Вадим Сергеевич сказал: «Нам главное — дотянуть Ромку до армии, а из армии многие выходят людьми». Как раз в тот год Роме исполнилось восемнадцать лет, день его рождения выпал на Страстную Субботу, и было решено отметить его застольем в Пасхальную ночь.