О пирожках и притчах соломоновых
Прежде чем рассказать про ту Пасхальную ночь, опишу хотя бы вкратце обстановку в отделении и соседей Ромы по палате.
Рядом с Ромой лежал вечно голодный дистрофик Камиль, он постоянно клянчил у всех пирожок. Его никто не навещал, передач он не получал. И всё же Камилю везло, потому что на соседней кровати лежал Саша-суицидник. К Саше регулярно приходила мама-продавщица, приносила пакет пирожков для Камиля, сумку продуктов для сына и при этом нещадно ругала его:
— Вот гад — в петлю полез! Я пашу как трактор, семью обеспечиваю, а ему, ёшкин кот, не нравится жить! И что ж тебе, висельник поганый, не нравится?
А не нравилась Саше собственная внешность. Он считал себя уродом и в ужасе шарахался от зеркала. Кстати, ничего уродливого в его внешности не было, довольно приятное лицо. Но это типичный юношеский синдром — страх уродства, к счастью, проходящий с возрастом.
Однажды я услышала, как Вадим Сергеевич беседует с Сашей:
— Знаешь, Саша, был такой знаменитый французский певец и актёр Ив Монтан. Кумир миллионов! В семнадцать лет он хотел покончить с собой, считая себя уродом. Смешно?
— Не смешно, — буркнул Саша.
— А у Пушкина, — продолжал Вадим Сергеевич, — есть одно раннее стихотворение, написанное по-французски. Точнее, это записка девочке, с которой его решили познакомить друзья по лицею и назначили им свидание в парке. Но как узнать друг друга при встрече? И Пушкин описывает незнакомке свою внешность в таких выражениях: я похож на обезьяну, и руки у меня длиннее колен. А дальше гениальное: «Но таким сотворил меня Бог, и я не желал бы быть иным». Пушкин потому и велик, что желал быть таким, каким сотворил его Бог. А нам подавай силиконовые губы и... чего там ещё?
— Да не собираюсь я больше вешаться! — взмолился Александр.
— Тогда помоги покормить Алёшу. Хоть кому-нибудь помоги.
Это было выстраданное убеждение знаменитого артиста: когда тебе плохо — помогай бедствующим. А если сосредоточиться лишь на собственной боли, то вселенная сужается до размеров петли удавленника.
Самым тяжёлым больным в их палате был студент-пятикурсник Алёша. Кататоник — не кататоник (Николай Иванович очень сомневался в диагнозе), он лежал месяцами в позе эмбриона либо сидел неподвижно, застыв в ступоре. Студент не реагировал на людей, не разговаривал, а главное — ничего не ел. Алексея пытались кормить через шланг, но лишь расцарапали гортань. Каждое утро к студенту приходила его мама Ксения Георгиевна и пыталась накормить сына куриным бульоном и паровыми котлетами. Она часами уговаривала сына съесть хоть ложечку бульона, а потом уходила плакать в коридор. И тогда несколько насильственным способом студента пытались накормить Александр или Рома.