Ох, а вот это уже опасно.
— М-м-м, красивые платья… С бантиками…
На ее удачу Дорис оживлённо кивнула.
— Очень Вы бантики любили! А теперь… совсем нет. Так странно… И меня разлюби… те…
Женщина совсем расплакалась. Вот же!
— Да почему же ты так решила?
— Л-лэрд… меня… не любит. А Вы его… его любите. Прикажет… выгнать, а… а викнет — хороший…
Дорис боялась. Женщина, посвятившая себя дочке знатных родителей и привязавшаяся к ней сильнее, чем к собственному ребенку, теперь боялась оказаться брошенной.
— Но кто же будет так умело заплетать мои волосы, Дорис? И помогать нянчить детей…
Женщина так и вскинулась. Даже за руку схватила, как утопающий за соломинку.
— Доверите?
— Ну а кому ещё? Неужели забыла, что ты моя любимая Дорис? — Валерия охнула, чуть не упав от порывистых объятий. — А лэрд… не выгонит… не позволю… задушишь, Дорис-с-с…
Куда там! Женщина ее тискала ещё несколько минут. Валерия смирно терпела. Зато наградой стали совершенно счастливые глаза Дорис.
— И кстати, — мягко перехватила под руку радостную служанку, — пока мы в столице, вам с Мари надо тоже принарядиться…
* * *
(В это же время).
Его маленькая лэрди ушла. Бьерн тяжело вздохнул и оторвал взгляд от двери. Надо найти одежду. И прекратить улыбаться как идиот! Но уголки губ как будто тянуло вверх. Всю ночь, вернее ее остаток, прекрасная женщина дремала в его объятьях. А потом и вовсе перебралась к нему на спину!
Берн растер плечо, с удовольствием растирая следы влаги. Такая забавная… Сопела ему в ухо и обнимала во сне. А он не смел пошевелиться! Дышал через раз, наслаждаясь весом ее тела и тихонько играя с золотым локоном. Было не очень удобно, но все равно лучше положения нельзя было придумать.
В дверь деликатно постучали. Ругнувшись, Бьерн натянул рубаху и накинул покрывало на смятую постель. Не хотелось, чтобы посторонние глаза видели свидетельство бурной ночи.
— Доброе утро лэрд, — слуга, что присматривал за особняком в его отсутствии, замер на пороге. — Вам послание.
Что-то случилось на стройке?! Но, едва вскрыв темный конверт, Бьерн пожалел, что не выкинул его в камин.
«Мог господин! Пишу Вам в тоске и смирении…»
Миранна! Поморщившись, он бросил письмо на стол. Надо будет дать ей расчет. Женщина становилась слишком назойливой, присылая ему пропитанные слезами и ложью письма. Сама мечтала собрать достаточно денег, чтобы обзавестись жильем и титулом, и вдруг — тоскует? Их уговор был прост — постель в обмен на хорошее содержание. Ничего лишнего.
Смяв тонкий лист, Бьерн встал и выкинул его в камин. Чиркнул серной палочкой, обращая белоснежную бумагу в пепел. А самого так и тянуло беспокойно оглянуться на дверь, как будто эта любовная записка принадлежала ему. Ко всему прочему Миранна притащилась в столицу. Грэй и ее девочки посещали каждый праздник, зарабатывая на собравшейся тут знати. Надо будет выкроить время и разорвать ненужные больше отношения.