— Когда что? — спросила Лера, когда он оборвал сам себя.
— Не важно. — Аджитт криво улыбнулся. — Не важно, — повторил тише, вновь откидываясь на спинку кресла. — Иди домой, ты, наверное, устала.
— Вам точно больше ничего не нужно? — уточнила она, поднимаясь. Чувство растерянности ощущалось так явственно, словно обрело физическую форму и сейчас витало над его головой. Лере вдруг подумалось, что он очень одинок, хотя никогда в этом не признается.
— Нет, иди, — качнул головой Аджитт, поднимая глаза к потолку, давая понять, что разговор окончен. Уже у двери он вновь окликнул: — Мне нравится, что ты сделала с причёской, белый цвет очень тебе идёт.
Лера растерянно кивнула, тихо прикрывая за собой дверь, и всю дорогу думала над странным поведением Аджитта, пытаясь разгадать его причины. Но ответов не было, только вопросов становилось всё больше. А ночью ей снова приснился сон, но на этот раз никаких полётов. Нет, Лера шла по незнакомому городу, похожему на средневековую деревню. Узкие улочки, низкие деревянные дома, украшенные резьбой и странными символами над дверьми. Она шла, не зная, что ищет, но это что-то было очень важным, жизненно важным для неё. Вдруг сердце забилось с перебоями — впереди показался дом с красной черепичной крышей, покрытой мхом. Не мешкая ни секунды, Лера толкнула дверь, над головой мелодично зазвенели колокольчики, оповещая о посетителе.
Внутри царил зеленоватый полумрак, сквозь окна бутылочного цвета с трудом пробивались солнечные лучи. Всё помещение небольшой лавки было заставлено стеллажами с книгами и артефактами, о предназначении которых можно было только догадываться. Лера с интересом проходила мимо, останавливаясь и разглядывая, но взять что-то в руки не решалась.
— Ты, наконец, пришла, — раздался голос за спиной, но страха он не вызвал, наоборот, показалось, что она слышала его много-много раз, в далёком сне, который сама давно позабыла.
— Простите? — Лера обернулась, встречаясь взглядом со стариком, таким дряхлым, что было вообще удивительно, как он мог стоять на ногах. Кожа на его щеках и шее висела складками, гладкий подбородок остро смотрел вверх, а руки казались обтянутыми старой пергаментной бумагой. Облачённый в хламиду грязно-белого цвета, он смотрел с такой любовью и счастьем, что сердце невольно защемило, а на глазах выступили слёзы.
— Сарасвати, — произнёс старик с нежностью, поднимая руку и касаясь сухой тёплой ладонью её щеки.
— Вы, вероятно, перепутали меня с кем-то, — пробормотала Лера, смущённая тем, что придётся разочаровать его. — Меня зовут Лера, я здесь…