отвергнутым?! Именно так поступает Элленбергер, интерпретируя «изоляцию» Фрейда.
Как бы там ни было, но эта псевдоизоляция сопровождалась весьма тщательной конспирацией. Сведений о событиях, происходивших в те далекие годы в Кюснахте, было очень немного. Информация оставалась необычайно скудной и к моменту начала элленбергеровской работы над проблемой «творческой болезни» у Юнга. Лишь за пару лет до появления статьи «Концепция творческой болезни», как уже говорилось, в свет вышли «Воспоминания, сновидения, размышления». Кроме того, важнейшие сведения по данной теме, содержавшиеся в стенограмме серии семинаров, проведенных Юнгом в 1925 г. с небольшой группой его ранних соратников, еще только ждали своего обнародования. Элленбергеру удалось ознакомиться с рукописным вариантом этого текста, а для широкой публики материалы семинаров еще долгое время оставались недоступными. Как уже говорилось, они были опубликованы лишь в 1989 г. [115]. О многих других источниках по данной проблеме, пылившихся на тот час в частных и библиотечных архивах, Элленбергер просто не знал. Их обнародование выпало на долю представителей следующего поколения юнговских критиков, прежде всего — Ричарда Нолла. Тем не менее, и собранных им по крупицам сведений оказалось достаточно для пускай и неполного, но все же весьма выразительного описания атмосферы, в которой создавалась новая «теория».
Прежде всего, в источниках, доступных Элленбергеру, сообщалось, что вскоре после разрыва с Фрейдом у Юнга началось длительное невротическое расстройство, якобы сопровождавшееся сильными страданиями и чувством одиночества, а также усиливающейся одержимостью тайнами бессознательного разума. Элленбергер отметил также, что в период с 1910 по 1913 гг. Юнг уже успел предпринять несколько попыток установить непосредственный контакт с этим неведомым миром посредством высвобождения бессознательного материала, появившегося в его снах и фантазиях. Однако результаты казались ему недостаточными.
И вот наконец, 12 декабря 1913 г. состоялся удачный сеанс, ознаменовавший для Юнга и его последователей начало спуска в бессознательное, ну а для Элленбергера, соответственно, вспышку «творческой болезни». «Новый эксперимент, — пишет Элленбергер, — отчасти напоминал фрейдовский самоанализ (о котором Юнг, кстати, судя по всему, ничего не знал), но с применением совершенно иной методики. В то время как Фрейд пользовался методом свободных ассоциаций, Юнг остановил свой выбор на технике, стимулировавшей активизацию бессознательного воображения и предполагавшей переведение его продуктов в сознание двумя различными способами: во–первых, он каждое утро делал письменные записи и графические наброски своих сновидений, а, во–вторых, регулярно брал какие–то истории, а потом заставлял себя выдумывать их продолжение, записывая абсолютно все, что диктовало ему раскрепостившееся воображение. Он фантазировал о том, что копает землю, а затем спускается в подземные галереи и пещеры, в которых сталкивается со всевозможными причудливыми фигурами...» [80, р. 671].