Догадка не успела оформиться в мысль, потому что Командующий хрипло произнес, словно беседуя сам с собой:
— Если у тебя был один мужчина, то ты наверняка слишком узкая для меня…
Его горячее дыхание опалило нежные складочки плоти за секунду до того, как она ощутила обжигающее прикосновение пальцев.
Лера вздрогнула всем телом, дернулась и попыталась свести ноги, когда Командующий сжал ее малые губки и слегка оттянул.
Она не могла закрыться от него — мешало массивное тело, вклинившееся между бедер.
Но Командующему и это не понравилось:
— Верни ноги на место. И не вздумай сводить, а иначе трахну тебя на сухую, чтобы ты даже двигаться не могла.
Его угроза, как нож под ребра, пронзила болью и страхом скорой смерти. Лера снова развела бедра, позволяя монстру делать с ее телом все, что могло прийти в его извращенный ум.
— Ты до сих пор сухая.
А чего он ожидал? Что она запрыгнет на него, умоляя заняться с ней сексом?
Наконец Командующий убрал руку, но лишь затем, чтобы облизнуть палец и снова коснуться нежных складочек плоти.
От ощущения горячей влаги, смочившей лепестки, позвоночник прострелило. Боже… Лера вцепилась взглядом в черный потолок, по которому перемещались неведомые планеты и звезды. Да что же с ней происходит?! Еще никогда в жизни она не испытывала подобного.
Палец Командующего медленно вошел в нее. Мышцы протестующе сжались, препятствуя его вторжению. И тут же, у самого входа в тело стало неимоверно горячо.
— Расслабься. — Бархатистый голос будто принадлежал кому-то другому. Жесткий приказ звучал неожиданно мягко и соблазнительно.
Лера вздрогнула, невольно насаживаясь на палец Командующего сильнее. Ощущение было таким, словно ее протыкает раскаленный кол. Наверное так себя чувствовали те, кто подвергался страшной казни. Она не знала, что поразило больше: вид огромной смуглой ладони между ног или пьяный незнакомый голос мужчины.
— Ты такая узкая… — Его голос действительно изменился. Стал еще ниже, но таким томным, хриплым… Словно они были любовниками и сегодня решили попробовать что-то новое.
Лера внезапно уцепилась за эту мысль. Ей нужно было что-то такое, что позволило бы представить, что все не так плохо. Обмануть себя, что она тут по доброй воле, а не в качестве жалкой бесправной рабыни.
Но резкая растягивающая боль вырвала вскрик из груди. В нее словно врывался тот пресловутый деревянный кол, превращенный в орудие пытки — сунутый в огонь и с десятком острых сучков.
— Тебе лучше расслабиться и начать привыкать. Я не хочу видеть гримасы боли. Постарайся меня порадовать. Тебе будет намного приятнее, когда здесь, — он наконец убрал пальцы и погладил малые губки, — будет влажно.