Крутой и изящный изгиб бедер, тонкая джинсовка деликатно облегает линии бедер и маленький холмик между ними. И ее ноги — длинные, стройные, сильные. Но она не спортсменка. Точно, нет, хотя и явно в отличной форме. В ней есть что-то другое. Ромингер представил себе эти ноги обвивающими его бедра, и это привело его в тихое неистовство. Она должна быть с ним. Желание, мощное, как цунами, накрыло его. Девушка хохотала у стойки, вскинула руки к лицу, и ее топ снова пополз вверх, джинсы немного сползали с точеных бедер, довольно сильно обнажая живот. Отто смотрел на нее и чуть не терял сознание от вожделения. Господи, он никогда в жизни не впадал в такое состояние от одного взгляда. Он ни о чем не думал — кто она, откуда взялась, «хорошая» она или какая еще — он должен ей овладеть, и все тут. Вариантов нет.
И тут она посмотрела в его направлении. Взгляд ее сфокусировался, и Отто понял, что она увидела его. И в этот момент узнал ее. Сестра Артура Брауна, как ее там — Жаклин? Ирен? Ее рука медленно скользнула вниз, поправляя задравшийся топ, она покраснела. Отто почувствовал себя так, будто его окатили ведром ледяной воды. Во всю эту арию его мужского естества вдруг ворвался голос рассудка. Этот голос велел прекратить пялиться на младшую сестричку Брауна и выкинуть ее из головы, пусть она сексапильная и красивая — она хорошая девушка и сестра товарища по команде. Она просто не может быть из тех, кого можно быстренько оприходовать и мило попрощаться. Она — табу. Ну и какого черта она так выглядит? Впрочем, многие, даже вполне скромные девушки любят обтягивающую одежду, разве только не всем она так идет. Она вовсе не виновата в том, что он так на нее завелся, все равно с ней — нельзя. На протяжение ближайших полусуток эта борьба между желанием и разумом будет продолжаться, набирая силу, но Отто понятия не имел об этом. Голос рассудка охладил его, но не сильно. Дело к этому моменту уже успело зайти слишком далеко.
Их взгляды встретились — и в эту секунду все вокруг перестало для них существовать. Вокруг мог погаснуть свет (только осталось бы достаточно, чтобы они могли видеть друг друга), все, кто тут был, начиная с Макс и Брауна и заканчивая хмурым Регерсом, ввалившимся в бар секунду назад, могли исчезнуть, могла резко замолкнуть музыка (медляк — одна из баллад Форейнер) — они ничего не заметили бы, потому что они и так ничего не видели и не слышали, они только смотрела в глаза друг другу. Рене, кажется, забыла дышать — его взгляд… Что он с ней делал… она сама этого не понимала. О, нет…