Однако в 1822 г. душа Карла Юнга (старшего) все еще была глубоко укоренена в его германской родине и поначалу он чувствовал себя чужаком среди швейцарцев. Он очень тосковал по родине, а ввиду того, что швейцарцы говорили на своем особом диалекте немецкого языка, он к тому же испытывал немало трудностей с пониманием. Он прибыл в Швейцарию как изгнанник, зная, что, по всей вероятности, ему никогда не удастся вернуться домой. Хотя географически Базель расположен недалеко от Германии, психологически он очень удален, почти как иной мир — "на отшибе, вдали от Отчизны". Вероятно наиболее болезненной была утрата национальной идентичности: "Я больше не немец", — стенал Юнг-стар-ший[32].
Погрузившись в создание новых госпиталей и клиник (включая и клинику для психически больных), Карл Юнг завязал новые связи, стал известным гражданином и относительно зажиточным человеком. Дабы вновь разжечь в себе чувство принадлежности к братству идеалистов, утрата которого далась ему столь дорогой ценой, Юнг вступил в могущественное тайное общество. Со временем он стал его главой на территории Швейцарии.
Воспроизводя храм Соломона с помощью философских камней
Карл Юнг впервые познакомился с масонством в годы своего студенчества. В Париже была масса процветающих лож, но вступить в них у него как у немца практически не было возможности. Однако в Швейцарии таких возможностей было предостаточно. Как чужак в чужой стране, Юнг естественным образом тяготел к местному масонству, дававшему ему возможность ассимилироваться в швейцарском обществе. Тогда, как и теперь, масонство предоставляло уникальные возможности заводить друзей и продвигаться по службе посредством контактов с представителями самых разных социальных, политических и религиозных кругов. В Швейцарии, как и где бы то ни было, масонские ложи были местами, где люди могли встречаться не в качестве членов своей семьи, представителей своей церкви или подданных своего государства. Движимые этическим идеализмом Просвещения, масонские ложи зачастую оказывались местами, где могли объединяться и вступать в сговор националисты, где могли излить свою злобу антипаписты, а также где могли планироваться и осуществляться филантропические проекты. Юнговс-кие проекты по госпиталям и клиникам в Базеле тоже, вне всяких сомнений, были реализованы благодаря его связям с тайным масонским братством[33].
Однако у масонства была и другая сторона: его эзотерический подход к религии. За не столь уж тайными обрядами и ритуалами, званиями и степенями сквозил совершенно иной порядок. Масоны верили, что достичь духовного роста наилучшим образом можно лишь в тайном обществе, состоящем из идущих по освещенному пути и посвящающих тех, кто менее просвещен.