Скрупулезно изучать частную литературу минувших времен, письма и дневники, предназначенные исключительно для тех, кто ныне уже мертв, это все равно, что прислушиваться к разговору за соседним столом, притворяясь при этом погруженным в собственные размышления. При этом приходится подбирать лишь какие-то обломки, которые мы, подобно "барахольщикам", превращаем в нечто значительное. На самом деле мы не воссоздаем истории о прошлом, а создаем их в угоду настоящему. Мы воображаем, что умершие вернулись, что они передвигаются и болтают. Мы пытаемся убедить своих читателей в том, что эти люди находятся среди нас, намереваемся беззаботно отхлебнуть чая и услышать истории, рассказываемые где-то поблизости.
Если думать об этом в подобном ключе, то ремесло историка будет выглядеть почти как дадаизм. Удивительно, по факт: мертвые мертвы. Как мы можем реально услышать то, что они говорят? Откуда, это заблуждение, что сказанное и написанное ими было сказано и написано для нас? Тем не менее, мы постоянно считаем, что это именно так. Лучше нам от этого или хуже, но мы персонализируем прошлое. Мертвые становятся нашими. И мы расстраиваемся, становимся беспокойными, когда излюбленные нами истории об умерших воспринимаются и пересказываются другими людьми иначе.
Я рассказываю нижеследующую историю о Карле Густаве Юнге в атмосфере подобного раздражения.
"Колыбель качается над бездной,- писал Владимир Набоков в начале своей автобиографии, — и здравый смысл говорит нам, что наше существование не более чем краткий разряд искры между двумя вечностями тьмы"[1]. Но в случае с биографией, когда предметом является некто отличный от нас самих, часто имеет место обратная ситуация. Нам кажется, что мы видим освещенный путь событий, ведущих нас к рождению индивида и с всеведением слепого бога предсказывающих, что случилось потом. Часто историк или биограф с разочарованием обнаруживает, что дугу между рождением и смертью покрывает тень. Часто бывают утрачены (или намеренно сфальсифицированы самим героем истории или его близкими) сведения, необходимые для правильного вычисления траектории. И. конечно же, для того, чтобы рассказать правильную историю мы всегда хотим знать, почему А привело к В, а не к С.
Я могу с уверенностью утверждать, что Карл Густав Юнг родился 26 июля 1875 года, а умер б июня 1961. Рожденный близ Базеля (Швейцария), в течение последних шестидесяти лет своей жизни он жил и работал (и умер) неподалеку от берегов Цюрихского озера. Нам известны даты многих из его путешествий за границу, публикаций, публичных лекций, а также незначительное количество иных фактуальных данных. У нас есть письма, которые он посылал Зигмунду Фрейду и получал от него; соответственно, мы имеем весьма полезное сообщение о внутренних и внешних проблемах в период с 1907 по 1913 год. Мы можем принять во внимание два опубликованных тома писем, написанных Юнгом начиная с тридцать первого года его жизни и вплоть до самой смерти, изданных с трудом и подобранных из его наследия таким образом, чтобы представить его в благоприятном свете. У нас есть двадцать с лишним томов его "Собрания сочинений" (Collected Works), а также опубликованные записи некоторых из семинаров, которыми он руководил. Как ученый, психиатр и психоаналитик он обрел мировое признание еще не достигнув сорокалетнего возраста, а ныне он считается наиболее знаменитым человеком из числа тех, кого когда-либо давала миру Швейцария. Его лицо украшает швейцарские почтовые марки.