— Так найдите мастера! Пусть он укрепляет механизмы. Мой вон чёртов люк за двадцать лет ни одного демона не впустил.
— Но вы староста, — слегка подняв плечи, виновато произнёс мужчина, — не все могут позволить себе надёжные механизмы.
— Для села я делаю всё, что в моих силах, — Ольгерд почесал седую бороду. При желании его подбородком можно было чистить рыбу или скоблить ржавчину. — Не нравится? Так я здесь никого не держу… как говорил мой дед, попутного ветра вам в жопу!
— Ну… а с полями что делать? Их почти каждую ночь топчут да жрут.
— Тебе меч дать, что б ты их охранял?
— Мы просто хотим жить лучше.
— А кто ж не хочет? Это всё или ещё на что-нибудь пожалуешься? Может у тебя спинаболит? — усмехнулся старик.
— Есть ещё новость, — он словно боялся про неё сказать, — разведчики сообщили… ну…
— Говори, не сожру я тебя!
— Неподалёку видели кочевников. Неясно как скоро они здесь будут.
— Вот дрянь! Как же всё достало! — Ольгерд кипел злобой, — нужно готовиться к защите уже сейчас. Ты понял?!
— Да, я все сделаю.
— Убирайся! — гаркнул старик и отвернулся, — хватит с меня гнилых вестей.
— Ухожу… — мужчина кивнул, нахмурился, и направился к выходу.
Он прошёлся по одному из самых просторных жилищ всего села Погребки. Добрался до механизма-люка. Ещё раз завистливо на него посмотрел, нервно фыркнул и вышел на поверхность. Когда он поднялся, то встретил сына старосты.
Тэд выглядел так, словно весь день валялся в грязи, а потом не очень хорошо отмылся. Под его носом кривой чертой засохла кровь, а на злобном лице красовались фингалы.
— Чё выставился?!
— Тебе показалось, — отведя взгляд в сторону, ответил мужчина.
— Смотри мне! А то назначу тебе двадцать ударов за косоглазие. Ха-ха! — с ненавистью засмеялся парень и спустился вниз. После послышался скрежет железа и люк закрылся. В воздух поднялась серая пыль.
— Сопляк драный, — едва не во весь голос выругался мужчина, — чтоб вы сгнили оба!
Он шёл по пустоши домой и размахивал руками. Его, как и подновляющее большинство жителей села, бесило то, что староста не считался с чужими мнениями. Всё и всегда решал сам, не терпел никаких изменений. Фактически прямо говорил, что против любых перемен. Даже если те, по мнению большинства, приведут к положительным изменениям.
Люди давно грезили переездом в более безопасное место. Почти всех устроила бы жизнь у городских стен. Впрочем, горожане бы не позволили низшим облепить город хоть с одной стороны. Они с презрением относились к людям, которые жили на пустошах и не блистали умом или магией. Тем более не любили безродных бедняков.