Надо это запереть внутри — жадных демонов с их воем и жаждой мстить. Выпустить лишь в нужный момент. Когда на пути появится тот самый — главный виновник устроенной резни.
Месть приобрела другой вкус и оттенок.
Дочь Пороха — при любом раскладе — моей останется.
Я за дела отца пострадал, не зная о них. Малая тоже не в курсе, чем её папаша промышляет.
Похер, нужна она ему или нет. Главное, что мне она нужной стала. До дрожи.
Одежда чистая и мягкая к телу приятно льнёт. В спальне ещё сумрак прячется по углам. Но в окне уже светает. Можно увидеть, как рассвет в окна крадётся.
Не успел к кровати подойти, любуясь тонким лицом Малой.
Просыпается. Будто чувствует, что я рядом. Тянется ко мне спросонья всем телом.
Подхватываю, не чувствуя веса. Только мягкое тепло по мне разливается. Запах сладкий в голову бьёт. От неё все, до единого нервы напрягаются, от желания забрать так, чтобы внутри себя спрятать.
— Вернулся.
Сонно смотрит, пытаясь понять, какой час.
— Ещё рано. Я не хотел будить.
— Но я сама проснулась. Ты меня не будил, — укладывается лицом на плече. — Гарью пахнет, — немного нос морщит. Но не отстраняется. Всем телом крепче приникает.
— До сих пор?
Вроде тёр тело почти до крови мочалкой. Но некоторые дела не смыть, как ни старайся. Всё равно ощущается.
— Угу…
Подходя вместе с ней к кровати, наклоняюсь, сдёргивая простыню. Укутываю девчонку, чтобы не мёрзла, выходя с Малой на балкон.
Широкое плетёное кресло двоих спокойно принимает. Малая на мне, как пушинка. Молча. Не требует ответов. Ждёт, пока сам скажу.
— Ризван жив и относительно здоров. Он ушёл, — скупо говорю, зная, что Малая хочет узнать о нём. О друге своей матери.
Мне говорить о Ризване трудно. Ревность начинает обороты набирать. Может, к лучшему, что наши пути разошлись? Он бы так и лез со своей заботой к дочери когда-то любимой женщины. Может быть, сейчас он к ней, как к дочери. Но если Арина на мать сильно похожа, то у Ризвана потом и мужицкое играть начнёт.
Да. К лучшему, что он ушёл. К жене, к ребёнку…
— Хорошо, — вижу, что ещё спросить что-то хочет. Но потом решает промолчать, отложив на потом вопросы.
— Исаевых я из города вытурил. Ни одной гниды не осталось, — сообщаю.
— Ещё лучше, — не скрывает своей радости Малая.
Вправо смотрит. Там, вдалеке, ещё зарево пожара и дым столбом.
— Они хоть живы остались? — сомневается.
Кроха совсем. Не понимает, что некоторых в живых оставлять нельзя.
— Бабы, дети, старики… Все непричастные прочь отправились.
— Это хорошо. Не все вопросы нужно кровью решать, — осмеливается сказать.
Молчу в ответ на это. Ни к чему ей подробности знать. Другая у неё задача — выносить моего наследника. Сильным и здоровым. Рядом со мной быть.