— Остановитесь чуть дальше, вон у того поворота, где рекламный баннер дома отдыха.
— В смысле? — таксист в недоумении уставился на пассажирку. — Что-то забыли?
— Нет, — Маша пожала плечами, — мы уже приехали.
— Издеваетесь?! Я кого теперь в город повезу? Заказ в город был…
— Я всё оплачу, — ответила Маша, — не переживайте. Переведу деньги с карты, хорошо? — она вздохнула, изобразив печаль. — Мы с моим молодым человеком поругались.
— Да мне плевать, делайте что хотите! — такси остановилось на обочине. — С ума все посходили, — грозно подытожил дядька и вытер шею грязным платком.
Маша заплатила и вылезла наружу, выдернув следом чемодан. Таксист поскрёб затылок, затем нажал на газ. Из-под колёс брызнул дорожный гравий, обдав Машу облаком пыли.
На баннере с рекламой пансионата «Николаевское» была изображена счастливая семья из четырёх человек, похожих друг на друга не только светлыми пшеничными волосами и неестественными улыбками, но и жирно подведёнными усами. Задрав голову, Маша минут пять рассматривала стенд и прикидывала, сколько времени может занять попытка взобраться по столбу, чтобы внести подобные изменения.
Увязая колёсиками чемодана в гравии, Маша направилась по дороге, ведущей в дом отдыха. Она довольно быстро оказалась у главного входа, но дверь была заперта. Это не удивило, ведь пансионат, со слов Люськи, не работал. Но в одном из окон горел свет, и Маша твёрдо решила попасть внутрь, а потому некоторое время жала на звонок и стучала кулаком, прежде чем услышала шаги.
— Чего вам? — удивлённо спросила женщина в синей робе, измазанной краской. Косынка, надвинутая на лоб, перчатки, торчащие из кармана, не оставляли сомнений — ремонт в пансионате шёл полным ходом, не смотря на время.
— Здравствуйте! — бойко затараторила Маша. — Вот и я! Приехала!
Женщина открыла дверь пошире, с интересом разглядывая Машу и её чемодан.
— Извините, я тут работаю, и меня не предупредили, что кто-то приедет… А управляющий отдыхать укатил. Устал, видно, — усмехнулась женщина. — Гогулин, что ли, распорядился?
— Кто? А я даже не знаю, — невинно захлопала Маша ресницами. — По телефону договаривались. С мужчиной. Может, и Гогулин.
— Да? А что, что делать-то будете?
— Так это… — Маша развела руки в стороны, словно показывала размер, — рекламу рисовать. Эскиз. Так сказать, зарисовку Николаевского — река, дорога, лес. Для рекламной кампании.
— Художница? — с уважением произнесла женщина и протянула руку. — Здравствуйте, коллега, — в её голосе послышался смех. — А я Тоня, маляр. Проходите, — она громко икнула и почесала нос.