— Кон-стан-тин, — по слогам произнесла Маша, пристально глядя прямо в глаза старухи.
Цапельская кивнула, аккуратно подцепила трубку и, пару раз пыхнув, выпустила дым.
— "Судьба — не судьба" — очень старый пасьянс. И всегда работает, — Софья Дмитриевна усмехнулась. — Шурка с детства картишки полюбил. Николай Августович ругался, да что б он понимал…
Маша, не сдвигая кресла, почти просочилась между ним и столом, чтобы не отвлекать старуху.
— У Шурки пальцы знаешь какие были? — Цапельская уже выложила карты в квадрат и теперь поочерёдно убирала одну за другой, заменяя их новыми из колоды. — Покажи свои руки.
Маша развернула ладони вверх, но Цапельская бросила на них лишь мимолётный взгляд.
— Нет, не пойдут. У Шурки пальцы были тонкие и длинные, как у пианиста.
Маша оглядела свои и даже несколько раз сжала их в кулаки и затем раздвинула веером.
— Любил тут у меня сидеть — не выгонишь. Раскладывает, злится…
— Почему? Не получалось?
— Знать, нет, раз злился…
— А я не верю в гадания, — сказала Маша и тут же сама себе наступила на ногу.
Цапельская медленно подняла глаза и несколько секунд странно смотрела на Машу.
— Вы кто?
Ситуация поменялась так стремительно, что Маша на мгновение замерла от неожиданности, но затем так же боком выползла из-за стола.
— А я работаю здесь. Вот зашла посуду забрать. Узнать не требуется ли вам чего, — она подхватила пустой бокал и тарелку с остатками завтрака.
— Кофе! — рявкнула старуха.
— Конечно-конечно! — Маша, кивая, как китайский болванчик, задом стала отходить от стола. Поравнявшись с секретером, она, поставив бокал на тарелку, уже ничего не стесняясь, решительно открыла бархатный кофр.
Катя была права — все приборы были на месте. Маша чувствовала себя так, словно её жестоко обманули. Ведь она была абсолютно уверена в своей правоте, но… Крыть, как говорится в карточном мире, было нечем.
Оставив Цапельскую, Маша пошла на кухню. Опять сварила кофе, отнесла его старухе. Та с наслаждением выколачивала остатки пепла из трубки, пачкая при этом рукава кружевного пеньюара и лакированную столешницу. «Бедная Катя!» — в ужасе подумала Маша. Цапельская махнула рукой, требуя оставить её одну, и Маша с облегчением закрыла за собой дверь, чтобы не видеть столь кощунственного отношения к старинному столу.
Пользуясь тем, что в доме на данный момент никого кроме них не было, Маша исполнила своё желание и приняла горячий душ. Хотелось ещё и чистую одежду, но выбирать не приходилось. Те вещи, которые не промокли, пахли гарью, поэтому она просто загрузила стиральную машинку внизу, рядом с кухней, в надежде, что одна стирка поможет избавить её пожитки от сомнительного аромата.