— Я не говорила, — напряглась Маша.
— Пусть Костя думает, что ты сама решила остаться. А ты его между делом поспрашивай — то да сё… Понимаешь, нет никаких причин Валерку-то убивать. Мелкая сошка. Сынок его сегодня вернётся, да только и за ним пригляд нужен. Сколько ты собиралась в Николаевском пробыть?
— До выходных… У меня отпуск.
— Вот и отдохни. У дома огородик маленький, одичалый, но клубника и земляника растут. Крыжовник, жимолость… Мяса подкину, круп там всяких, живи! Лучше, чем в Николаевском, сметаны и молока не найдёшь. А баньку любишь? Скажешь — растоплю. Ты только главного не забывай, посматривай. Дом-то Цапельских, почитай, прямо у тебя на ладони будет! И не удивится тебе никто — к нам последнее время дачники зачастили. Мне твои глаза нужны, молодые и зоркие. А уж я своё мнение обо всём составлю. Ну как?
Маша молчала и грызла ноготь. Предложение Бориса стало для неё большой неожиданностью, и в то же время почти спасением в сложившейся ситуации.
— Я согласна, спасибо, — кивнула Маша. — Только мяса не надо, и ничего другого тоже. Я сама…
— Сама так сама, — хохотнул Борис. — Тогда я сейчас за ключами, а как Катерина вернётся, сразу и пойдём, — мужчина поднялся. — Не подведи меня, Маша.
Она вскочила вместе с хлопком входной двери. Времени оставалось совсем немного, а Маше страсть как было необходимо довести начатое до конца. Решительно собравшись, она направилась в комнату Цапельской.
— Софья Дмитриевна, — шепотом позвала Маша и поскреблась в дверь, — можно я у вас посуду заберу? — она нажала на ручку двери и вошла внутрь.
Маша оказалась в облаке табачного дыма, в голубоватой глубине которого, за столом, сидела Софья Дмитриевна. Оттопырив мизинец, она посасывала трубку и задумчиво смотрела на разложенные перед ней карты.
— Всегда одно и то же, — проскрипела старуха. — Ничего нового.
Маша кашлянула, прижав кулак к губам, и бросила взгляд в сторону секретера.
— Скажи-ка мне его имя? — Софья Дмитриевна отложила трубку, хитро посмотрела на Машу и сгребла колоду в кучу. Быстро перемешав карты, она сделала молниеносный жест, отчего они сделали кульбит из одной ладони в другую и сложились в аккуратную стопку. Повторив подобное пару раз, она сделала уж совсем немыслимое — начала тасовать карты на весу с двух рук, отчего они со скоростью крыльев колибри опять складывались вместе.
Маша, восхищённо открыв рот, следила за фокусами, которые творили руки Цапельской.
— Чьё имя? — наконец выдавила она, подходя к столу всё ближе и ближе.
— Так судьбы своей, — недовольно фыркнула Цапельская.