— Эссенция макадамии… — прочитала она. Затем, перевернув красивую склянку, с трудом разобрала слова, — укрепление кожного барьера и устранение морщин…
Судя по тому, как выглядела Дарья, средство обладало видимым эффектом. Маша оставила пузырёк завёрнутым в салфетку и сунула его в карман. Позже решила сфотографировать и поискать в интернете. И, если это средство не безумно дорогое, то купить…
Когда она стащила пакеты вниз, из кухни донёсся густой аромат тушёной картошки.
— Я оставила всё у входа, — Маша вымыла руки.
— Хорошо, спасибо. Потом отнесём вместе.
— Как там Костя? — Глаза Маши просительно уставились на Катю. — У меня телефон разрядился. Не могу ему позвонить.
— Костя молодец, держится. Хотите, наберите его с моего, — Катя указала глазами на телефон, лежащий на подоконнике.
Маша тут же схватила его.
— Костя! Это я… что? Да, нормально, а… Подожди! Я хотела… — Маша бессильно опустила руку.
Катя накрыла крышкой кастрюльку и отложила ложку:
— Маша…
— Он опять занят!
— Машенька, вы должны понять…
— Да, конечно, — стараясь не расплакаться, Маша отвернулась.
— Мы с вами уже обсуждали это, — Катя села на стул. — Есть вещи, которые мы не можем контролировать. К сожалению, такое случается.
— Нет, — Маша покачала головой, — это не про Костю.
Катя печально улыбнулась.
— Я вижу, что он вам не безразличен. Но вы не можете его заставить. Если Костик не хочет общаться, значит у него есть на то веские причины. А вы всё усложняете.
— Я?!
— Давайте-ка лучше поедим. И Аркашу помянем, — Катя достала с крючка за дверью связку ключей и, отделив один, отперла нижний угловой шкаф. На двух полках стояли одинаковые бутылки, по горлышко наполненные коричневатой жидкостью. Перелив содержимой одной из них в графин, Катя прихватила с полки две маленькие рюмочки. — Наливку я сама делала в прошлом году. На грецком орехе. Аркадий уж чего только не пробовал из моих запасов, а вот её — нет. У вас ведь нет аллергии на орехи? — когда Маша отрицательно покачала головой, предложила. — Вы достаньте что-нибудь из холодильника пока. Всё, что захотите. А я Софье Дмитриевне картошечки намну и отнесу. И пепельницу сменю.
Аппетит у Маши пропал после разговора с Костей. Да, собственно, и разговора опять не получилось. Голос у него был какой-то осипший, чужой, и Маше стало от этого холодно и больно. Но всё-таки она достала какую-то нарезку, масло, хлеб. Катя хранила хлеб тоже в холодильнике на верхней полке. Как ни крути, но ради домоправительницы нужно было хотя бы сделать приличествующий вид, чтобы немного поднять ей настроение. Пока она делала бутерброды, вернулась Катя.