— Нашла о чём спрашивать в постели, — усмехается Алрик. — Странный выбор темы.
— Тема, как тема, — отвечаю я, прикусывая кожу вампира на плече.
— Нарушителей закона среди нас тоже хватает. А в качестве санкций служит магическое истощение. На Далерских островах есть такое растение, Туманная елениия. В пору цветения оно довольно опасно для вампира. Туманная еления высасывает магическую силу, а если находиться рядом с ней дольше пяти часов. То разрушает ауру. Преступника помещают в резервуар с этим растением и держат там столько, сколько назначат судьи, но не больше пяти часов, разумеется.
— И чем тогда занимается вампир без магии?
— Ну, всю до капли силу никогда не забирают. Хоть немного, но остаётся. А вот жизнь преступника меняется. Он становится уже не высшим и не младшим вампиром, а низшим. Такой гражданин обладает лишь бытовой магией, всех обязан называть третьим именем и может рассчитывать лишь на работу прислуги.
— Значит, вы не такие уж бессмертные! Так это же прекрасное оружие против вас!
Алрик подминает меня под себя, его руки сжимают крепко, до звёздочек в глазах.
— А ты жестокая и коварная женщина, Кристина, — шепчет он. — Туманная еления растёт высоко в горах, людям туда не добраться. Да и просто так, одним своим видом она магию не забирает. Вампир, чью силу должна отнять туманная еления, перед контактом с растением поёт специальную песню, прося лишить его магии.
— Бред какой-то, — фыркаю я. — Да это же полным идиотом нужно быть, чтобы самому просить. Да и как-то не верится мне в цветочек, принимающий клятвы. Ты меня разыгрываешь?
— У преступника не остаётся другого выхода. В день совершеннолетия каждый вампир подписывает договор, подобный тому, что подписывают люди, поступая к нам на службу. И если договор нарушен, а магия не отдана туманной елении, то этого вампира убивает стихия. А цветок реагирует не на саму клятву, а на вибрацию определенных слов. Мы же изучали с вами, что каждое слово обладает энергией. Вибрации, произнесённой клятвы, вызывают активность растения, делая его хищным.
— А если я нарушу договор, меня тоже убьет стихия?
— Да. Но я не дам тебе его нарушить. Я буду тебя беречь всегда, даже от твоих собственных ошибок и глупостей, и с тобой никогда не случится ничего плохого.
И я таю, распадаюсь на атомы от жара его слов, в плену его объятий, в ощущении безграничного счастья
Ажурные снежинки настойчиво бьются в окно, словно желая ворваться внутрь. Уютно и весело потрескивает огонь в печи. Запах хлеба и сушеных трав, тиканье часов и пугающая мысль о том, что счастья столько не бывает, что когда-нибудь за него придется, заплатит.