В его голосе было такое искреннее изумление, что Джеки чуть не пошла на попятную, попросив не принимать ее слова всерьез, но вовремя одумалась.
— Потому, что ты клиент, а я обслуживающий тебя персонал.
Глаза Торквила округлились от недоумения, зрачки расширились, а лицо приобрело комическое выражение. Он помолчал некоторое время, обдумывая ее слова.
— Это единственная причина, по которой, ты считаешь, мы не можем общаться? — спросил он после паузы.
— А этого мало? — поразилась девушка и, не зная, что добавить, кивнула.
Торквил ещё некоторое время смотрел ей прямо в глаза, ища в них ответы на свои вопросы, а затем облегченно выдохнул и расплылся в улыбке. Джеки даже не успела опомниться, как поднос был вырван из ее рук, поставлен на пол, а сама девушка оказалась в медвежьих объятиях.
— Ох, и напугала ты меня, — услышала она нежный голос Торквила. — Я в самом деле подумал, что случилось что-то серьезное или я тебе не нравлюсь. А ты, глупышка, всякую ерунду придумываешь.
Джеки хотела вырваться, хотела извиниться и уйти, но, почувствовав тепло уже родного тела, не смогла даже отпрянуть, и сама, обняв его за плечи, крепко прижалась к мужчине. От этого незатейливого движения его хвост тут же распух и встал торчком.
Равена постучала и вошла в номер господина Шилоха. В комнате было тихо, но девушке сразу бросилась в глаза лужа на линолеуме, очень напоминающая мочу. Картина, висевшая на стене, теперь валялась в углу, а изображенному на ней мужчине была воткнута вилка в глаз. Постельное белье разбросано по полу, возле окна лежало стекло от разбитой бутылки, а любимое растение Бетины, фикус, был перевернут и лежал горшком вверх. Равена вздохнула с облегчением. Он здесь, с ним все в порядке.
— Господин Шилох, уборка номера!
Она нашла его в спальне у кресла, точнее, непосредственно под креслом. Шилох лежал лицом вниз, поместил свою большую голову в аккурат между изогнутыми ножками в виде львиных лапок. Естественно, он был без сознания.
Быстро прибрав в номере и вычистив ковер от чешуи полугоблина (господин Шилох из-за постоянного пребывания на солнце, сильно обгорел и теперь линял, его кожа мелкими чешуйками сыпалась с него и была всюду, где бы он ни находился), Равена открыла тюбик заживляющей мази и вернулась в спальню. Шилох лежал как надо, то есть его спина, изборожденная кривыми ранами, после спуска по каменистому склону скалы, была открыта взору девушки. Она села на колени и смазала раны лечебной мазью. Если полугоблин и дальше будет валяться под солнцем, открыв спину яростным лучам ультрафиолета, господин Шилох может вернуться домой с сильными ожогами.