— Аль… У тебя всё в порядке? — слышится из-за двери приглушённый голос Невского, и меня начинает колотить от озноба.
В его тоне отчётливо сквозят нотки тревоги и… вины? А может, мне это только чудится, хотя, сама не знаю, что чувствовала бы на его месте.
— Да. Дайте мне пять минут.
— Тебе плохо?
Да, чёрт подери, мне ужасно, но лучше об этом промолчать. Не хватало ещё, чтобы Дав решил высадить дверь.
— Нормально. Я скоро выйду.
Сажусь на край ванны и растираю влажное лицо ладонями. Уйти по-английски не получилось. Значит, сейчас я выйду и встречусь с Невским и Оксаной, и нам придётся что-то сказать друг другу. И даже если у меня получится просто собраться и уйти из квартиры подруги, Давид, вероятнее всего, пойдёт следом.
Будет бесполезно просить его пока меня не трогать, об этом даже помышлять не стоит. Но и говорить сейчас о прошедшей ночи я точно не смогу.
Всё же выхожу из ванной, и ко мне тут же подаётся Невский, который ждал меня всё это время возле двери.
— Ты как?
Отличный вопрос, и я даже понять не могу, что именно должна на него ответить. Сделать хорошую мину? Солгать и себе, и им? Или всё же поделиться всем, что бушует внутри?
Нахожу взглядом Оксану, которая сидит за столом в кухне и смотрит на нас. Не знаю, что она чувствует, но во мне всё больше потребности сбежать.
— Я хочу уехать домой.
— Аль…
— Аль, погоди. Давай забудем всё, что было. Ну пошалили и всё. С кем не бывает?
Окс встаёт из-за стола и подходит ко мне. На Невского не смотрит, как будто между ними всё ясно и так. И ему совсем не нужно внушать те же мысли, что и мне, потому что он думает так же об этой ночи.
Пошалили и всё.
А у меня перед глазами то, как Давид трахает Оксану рядом со мной. И гадкое ощущение, потому что под покровом темноты всё казалось нормальным.
— Я просто хочу уехать домой.
Срываюсь с места и начинаю судорожно хватать вещи, и Невский устремляется за мной. Но сейчас мне нужно только одно — чтобы меня оставили в покое, и я смогла бы привести мысли в порядок, что кажется совсем уж невозможным, особенно когда на глаза попадаются доказательства того, чем мы занимались втроём.
— Аля, подожди, пожалуйста.
Давид не предпринимает попыток схватить меня за руку или прижать к себе, будто знает, что это станет той последней каплей, после которой я сорвусь на истерику.
— Дав, отпусти меня, — говорю чётко и сухо, и это единственное, на что я способна сейчас.
— Нет. — Он встаёт передо мной возле двери, пока я судорожно пытаюсь надеть обувь. — Ты никуда не уйдёшь одна.
— Я уйду именно одна! — шиплю ему в лицо, пытаясь отпихнуть с пути. И он отступает. Не сразу. Сначала бесконечно долго смотрит мне в глаза, а я знаю, что именно он видит — даже примерно представляю, как именно выгляжу. Уродливая маска, за которой настоящий ад, бурлящий в крови.