Я была без ума от Кристиана, от его проникновенного взгляда медового цвета глаз, от его кудряшек, что непокорно падали на лоб, от его очаровательной улыбки с ямочками на щеках. Он был воплощением моего мужского идеала: притягательный, харизматичный, артистичный, душа любой компании. Он излучал позитив, искрил смехом, знал кучу интересностей и пел так, что у меня мурашки по коже бежали от его голоса. А еще Кристиан умел вдохновленно играть на скрипке и электрогитаре, что только усиливало мой восторг.
Но между нами так и не вспыхнула искра влюбленности. Я очень долго мирилась с ролью лучшей подруги и даже наслаждалась ею, поскольку это позволяло мне беспрепятственно быть возле него повсюду. Мы были неразлучны: я, он и моя лучшая подруга Джулия.
Каплей, переполнившей мое терпение, стал их роман с Джулией. Да-да, с той самой, которую он потеснил с моей парты. Мы все вместе готовились к экзаменам у нее дома, поскольку она жила прямо напротив лицея. Я всегда была уверена, что и к ней Кристиан питает исключительно дружеские чувства. Но в ночь перед экзаменами он рассмотрел в ней любимую девушку. Они начали целоваться прямо у меня на глазах! И я ушла. Потом я узнала, что они провели бурную ночь, пока я рыдала в подушку, а после получения аттестата зрелости вдвоем уехали в Перуджу. В смысле, они поступили на один и тот же факультет, сняли квартиру в Перудже и стали жить вместе.
Что сделала я? Самоустранилась. Они оба пытались поддерживать со мной близкую дружбу, даже более близкую, чем раньше, и они с двух сторон принялись жужжать мне в оба уха о своей любви. Это было невыносимо, и я однажды поссорилась с моей подругой, выкинула сим-карту и купила новую. Я боялась, что рано или поздно они приедут ко мне домой мириться, но этого не случилось. В университете мы не пересекались, потому что наши факультеты находились совершенно в разных районах города.
Два года я ни в кого не влюблялась, а только рьяно училась. А потом однажды пришла на работу к отцу — и с первого взгляда влюбилась в Дамиано. Кристиан почти тут же бесследно стерся из моих мыслей, и любовь к нему осталась одним из воспоминаний о юношеских глупостях. В редких случаях предаваясь ностальгии о лицее, я краснела от стыда за свои наивные и глупые чувства.
Сегодня я вышла из дверей ставшего родным корпуса факультета ландшафтного дизайна и поспешила к своему маленькому фиату, когда меня окликнул мужской голос. Давно забытый, в отличие от этого варианта моего имени:
— Ланда-Панда! Ты что тут делаешь?!
Я подняла глаза и увидела его: по-прежнему красивого, с непослушными кудряшками и ямочками на щечках, которые правда с трудом проглядывали сквозь щетину. Но я-то угадала, что они там есть, я ведь помнила их, как оказалось, очень хорошо. Кристиан возмужал, повзрослел и, пожалуй, похорошел. Мечта! Впрочем, не моя.