— Да? И зачем же ты тогда ему о Кэр Анноэт рассказывала? — осадил ее Киэнн. — Пошептаться захотелось о своем, о змеином?
Женщины, поглоти вас бездна! Что ж вы так нелогичны? Чем вы вообще руководствуетесь в своих немыслимых женских поступках? И понимаете ли вы их сами? Где тот дьявол, что выучил вас быть женщинами, и как поймать его за хвост, чтобы призвать к ответу?
Хобгоблин в когтях баньши извивался угрем и визжал пойманной ягуаром обезьяной. Нёлди, пьяно шатаясь, поднялся из-за стола — вид у него был полностью ошеломленный, казалось, он все еще отказывается верить тому, что видит.
— Этого не может быть! — дрожащим голосом, еле слышно, пролепетал он. — Просто не может быть…
И как подкошенный свалился Киэнну в ноги:
— Пощади! Киэнн, клянусь тебе, если бы я только мог представить, что эта тварь здесь прячется, я бы никогда…
— …не стал лишний раз трепать языком, — мрачно закончил за него Киэнн. — Верю. Ххобб, — обратился он к хобгоблину, старательно имитируя нужное придыхание. Эти странные существа не носят индивидуальных имен и все как один зовутся «хобами», и прозвание каждого отличается от другого лишь долготой произношения, тональностью, мелодикой, ритмом и прочими, почти незаметными нетренированному уху особенностями. — Как давно ты здесь?
— Второ-о-о-ой де-е-е-ень! — пискляво проверещал тот. — Я ничего-о-о-о-о не де-е-е-ела-а-а-а-ал!
Не сомневаюсь. Если бы хозяин дома лег спать, хобгоблин, так или иначе, обнаружил бы свое присутствие — посуду втихаря перемыл, пол подмел, белье постирал и отутюжил. Так что на утро стало бы ясно, что в доме есть «приживала». Но нет же, не спалось ему!
— Надо закрывать двери, никс, — потарабанил пальцами по столешнице Киэнн. — Если не хочешь, чтобы к тебе пожаловали незваные гости.
— Проверить на клеймение или сразу убить? — Тьярла, как всегда, подходила к делу сугубо практично, не пускаясь в отстраненные рассуждения о том, что следовало и чего не следовало делать ранее.
— Сразу, — кивнул Киэнн. Он такой способностью похвастать не мог, и бесчисленные «не следовало» продолжали атаковать его с яростью и напором легендарных крылатых гусар. — Нет надобности проверять: этого я клеймил сам.
Просить баньши второй раз, конечно же, не понадобилось: когти-кинжалы взметнулись и упали, кромсая плоть тонкими ломтями, точно работал потомственный нарезальщик хамона. Захлебнувшийся истошный визг жертвы ударил Киэнну в лицо, как полновесная пощечина. Ну что ж, если тебя уничтожит твое же собственное орудие — поделом тебе, Дэ Данаан. Хреново только, что с собой ты прихватишь еще, по меньшей мере, четверых. Груда мяса скользко хлюпнулась на пол, окрашивая зеленый тростник багровыми оттенками. Избалованную человеческой цивилизацией девушку-подменыша жестоко вырвало утренними пирожными вперемешку с вересковым пивом.