– А то, что всю эту братию вскоре просто накроет этаким девятым валом разочарования из-за моих неизбежных чудачеств, я точно не сомневаюсь.
Вот на этой мысли и получилось словить от боцмана подзатыльник. Оказалось, пока впала в размышления, он отдал мне приказ закрепить что-то и где-то. От удара по черепу в глазах на целую минуту потемнело, а в ушах зашумело. Но потом получилось очнуться, и тогда на сознание обрушился ворох ранее вроде бы и знакомых слов. Рангоут, фал, шкот, брас, шкерт, линь… Я их все точно слышала. Там, в матросском кубрике, и еще на палубе Медузы, но никогда не озадачивалась посмотреть, что так смачно называлось. А теперь вот, такую затрещину за невнимание получила, что второй такой же могла бы и не перенести.
– Чита! Полегче! Я тебе сказал мозги вправить, а не вышибить. – Это капитан, оказывается, не успел далеко от нас уйти. Слава Богам!
И этот окрик затормозил снова взметнувшуюся вверх руку боцмана. А я от ее вида зажмурилась и успела представить картину, как ловлю подобную затрещину в следующий раз, теряю сознание и лечу за борт в бушующее море. И вполне возможно, что то же самое случилось и с прежним юнгой. Глаза же получилось открыть, когда почувствовала, как рубашку на моем загривке принялась сминать чужая пятерня. Она же, та рука-кувалда, подтащила меня к веревкам, свисающим с ближайшей реи, и начала тыкать так, чтобы нос непременно коснулся их пеньковых волокон.
– Линь! – Злобно шипел при этом Чита. – Фал! Шкот!
Вот так я узнала, что линь – это пеньковый трос, апсель – косой треугольный парус, самый нижний из стакселей, и много чего другого. И потом еще полдня, если не больше, все узнавала и узнавала много всего нового. Да, не обошлось и без закрепления усвоенных знаний.
– Чита! Как птенец? – О, это капитан вышел из своей каюты на мостик.
И он принялся так на меня смотреть, что мне сделалось не по себе от мысли, что вот сейчас могла решиться судьба непутевой птички по имени Элизабет. Под тем взглядом мне даже самой захотелось, не медля, прыгнуть за борт. Не знаю, что остановило, но смогла дождаться следующих слов Ястреба.
– Что ты рожу кривишь, боцман? За пацана с тебя в первую очередь спрошу. Помни об этом. А ты, птенчик…сколько тебе лет, что корабельных терминов не знаешь толком?
– Э… – По дурости и от усталости чуть не сказала, что мне исполнилось двадцать. Вот бы попала! Парень в двадцать годков должен был выглядеть совсем не так. У них же к этому возрасту уже были и плечи, и шея, и…в общем, судорожно принялась отсчитывать свой возраст вспять, сбилась, снова принялась, а там оказалось, что вопрос был чисто риторический. Уф, пронесло!