— Нет. Я только глотнула у тебя на столе коньяку. И всё.
— Это правильно. Пошли, добудем кофе, — он повел ее к столу, все еще держа за плечи. — И скажи уже наконец, как тебя зовут? Может, я ночью и спрашивал, но абсолютно этого не помню!
* 36 *
Быть на каникулах Элоизе неожиданно нравилось. Она сто лет не каталась, и еще дольше не ездила никуда в большой, шумной и очень ей симпатичной компании. Нет, если бы в компании не было Филиппо Верчезы, Маурицио Росси, который спелся с Верчезой и тоже по всякому поводу строил ей глазки, и Джулианы Уильямс, жизнь была бы и вовсе великолепной, но, как известно, чудеса редки, а идеал недостижим. И без того у неё была такая отличная защита, что, кроме как построить глазки, горе-кавалеры больше ни на что и не отваживались. А это можно было пережить. Вежливость и дистанция всех спасут.
С Джулианой было хуже. От бесцеремонной и липкой девушки охрана не спасет, тем более что и пристаёт девушка вовсе не к ней. А Себастьен вежливо скользил по ней взглядом, учтиво улыбался, при случае пододвигал стул и придерживал дверь. Он это вообще делал по отношению ко всем. Но все улыбались, благодарили и шли дальше, а Джулиана заглядывала в глаза, трогала за рукав, то и дело что-то ему передавала, или о чем-то спрашивала, а вечерами ещё и всё время звала потанцевать. Правда, Себастьен не соглашался, вежливо отказывался, а потом демонстративно танцевал с Элоизой, но Джулиану это не останавливало. Впрочем, в какой-то момент она притихла и только сверкала на Себастьена глазами. Элоиза не взялась выяснять, что случилось, она просто порадовалась, и всё.
А в остальном время проходило отлично. Днем катались, причем их с Себастьеном опять обозвали сумасшедшими маньяками, потому что никто больше не катался с тех склонов, где нравилось им. Лодовико фыркал, что они себе шеи свернут, кардинал восхищался, а до мнения остальных им дела не было. Карло не говорил ни слова, ему было не до того — он нашел родственную душу в лице Асгерд и они катались на досках где-то отдельно.
Вечерами играли в карты (Элоиза больше не проигрывала), сидели у камина и разглядывали камеи, Лодовико пел для всех желающих, Асгерд рисовала отличные карандашные портреты всех подряд. А в какой-то момент Элоиза церемонно прощалась и уходила, спустя какое-то время уходил Себастьен, они запирали наружные двери в свои комнаты и открывали маленькую дверь в стене, отделявшей одну комнату от другой. Небольшой секрет, о котором знал Себастьен, и не знали остальные. Кроме Лодовико, а тот, естественно, молчал.