— Кипят цветные облака Страны Туманов.
Рычит река, течет река вниз к Тиниану…
— Это ты о своей особе, сениор? — невинно спросил Нил.
— О своем животе. Или ты забыл веру Конга: музыка полезна для брюха, — ответил Эак на матросском жаргоне.
Трапезная, в далеком прошлом вмещавшая две сотни пирующих, была убрана в обычной конгской традиции. В большом двухъярусном зале Эак и его спутники были одни, если не считать слуг и только что вошедшего мальчика-разносчика.
— Время поедает эту страну, — задумчиво пробормотал аргенет.
— Да, — согласился Нил. — Пованивает мертвечиной.
— Зато каковы эти деревянные колонны! Даже моим мечом не разрубишь с одного удара.
— Дерево иногда тверже человека, — сказал Нил. — Но кухня у них отменная.
Этайа коснулась плеча туора. Биорк повернул голову и посмотрел на мальчика-разносчика. Постелив на паркет кусок ткани, он расставлял на нем деревянные фигурки.
Останься сегодня со мной
В стране, где не знают о лишних,
Где полночь сиренево дышит
В раскрытое настежь окно.
Останься сегодня со мной,
Где тени бегучие рыжи.
Как много мерцает над крышей
Сквозящих в небесное дно…
— Сениор, — тихо сказал туор. — Обрати свой слух к маленькому резчику.
Аргенет прислушался, и глаза его засияли.
— В страну опьяняющих снов
Кораблик-лиимная долька
Умчит нас по небу, ты только
Останься сегодня со мной… —
пел мальчик, не заметивший их внимания.
— Не скажу, что очарован голосом, — задумчиво сказал аргенет, — но песня хороша. Он мастер, клянусь сердцем Харута![19]
— Как всегда, ты решителен, светлорожденный, — сказала Этайа. — Нет, он не мастер. Но станет им, если воля сильных не оборвет его путь.
— Мое слово — тень твоего, светлорожденная. Ты — владычица звуков! Нил! Позови отрока!
Нил подошел к мальчику и что-то ему сказал. Оборвав пение, мальчик робко посмотрел на аргенета. Нил слегка подтолкнул его вперед.
Тщедушный, длиннорукий, крупноголовый юнец вдруг вызвал у Эака ощущение опасности. Или мальчик сам боялся его? Впервые Эак подумал о том, что тот неосознанный страх, что испытывали многие, глядя на его отнюдь не страшное лицо, может быть, происходил не из уважения к воину-аристократу. И подумав об этом, Эак еще раз удивился тому, что беспощадно-равнодушное уродливое лицо Нила совершенно не пугает слабых: детей, женщин, животных…
Между тем мальчик приблизился к столу и поклонился.
— Моим друзьям понравилась твоя песня, — сказал аргенет, стараясь, чтобы голос его звучал мягче, чем обычно. — Я хочу наградить тебя! Нил!
Гигант осторожно взял руку мальчика, перевернул ее ладонью вверх, вложил серебряный арутен и сжал пальцы. Мальчик посмотрел на него снизу вверх. Борьба чувств отразилась на его подвижном лице.