Эйвинд сперва удивился ее словам, а потом еще больше нахмурился. Но Йорунн уже не собиралась отступать:
– Я-то за ответом к Сакси не пойду, не стану выпытывать, что у тебя на сердце. Потому что знаю: ведун и неправду сказать может, чтобы не позволить другим вступить на неверный, гибельный путь. Даже если он непреложным обетом связан, запрещающим лгать под угрозой смерти. Не догадываешься, вождь, о чем я речь веду?
Теперь уже пришел черед конунга отвести взгляд. Никогда прежде Йорунн не видела его таким растерянным.
– Что же ты, Эйвинд Торлейвссон, вождь многомудрый, – горько усмехнулась она, – неужто глаза свои позабыл в пещере троллей? Иначе давно уже разглядел бы, что люб мне, не стал бы спрашивать Сакси!
Голос девушки дрогнул и оборвался. Йорунн отвернулась, чтобы конунг не видел ее слез и медленно пошла прочь.
– Глаза могут видеть то, чего желает сердце, а не то, что есть на самом деле, – проговорил вождь ей вслед. – Я боялся подойти к тебе и узнать, что мои глаза мне лгали…
Девушка остановилась, услышав его шаги. Эйвинд осторожно взял ее за плечи, а потом обнял, прижал к себе. Йорунн замерла, боясь даже пошевелиться – происходящее казалось ей невозможным, несбыточным сном.
– И ты мне люба, – после долгого молчания проговорил Эйвинд. И усмехнулся: – Надо же… сказал!
Молодая ведунья всхлипнула и спрятала заплаканное лицо у него на груди. Тяжкий камень, прежде лежавший у нее на душе, рассыпался в пыль, и на месте его забил живительный, чистый источник. Казалось, что счастливее мига в ее жизни не было и не будет…
– Я бы назвал тебя своей невестой, – вздохнул вождь. – Но не могу. Знаешь ведь.
– Знаю, – тихо ответила Йорунн. – И потому после праздника Мидсуммар слово себе дала, что не позволю тебе клятву нарушить. Буду ждать, сколько боги еще отмерят.
– А я-то как заждался, – широкая ладонь коснулась ее щеки. – Одному и мягкая постель жестка, и теплое одеяло не греет, и на солнце гляжу, а света не вижу…
Йорунн подняла голову. Сколько раз с той памятной ночи ей снились эти глаза – зеленые, как молодая листва.
– Верю, что недолго осталось, – проговорила она. – Но что бы ни случилось, моя любовь не покинет тебя, не остынет и не предаст. Никогда. Пусть это будет моим зароком.
В этот вечер молодая ведунья рано вернулась домой, не пошла ни к подружкам на посиделки, ни в перелесок к волчице. Прибралась в доме, послушала сонное ворчание Смеяны Глуздовны, переплела косу, посидела немного с рукоделием, но так ничего и не сделав толком, легла спать. И снился ей летний праздник, жаркая купальская ночь, костры на берегу моря и поцелуи Эйвинда. Уже не было между ними никаких запретов и неисполненных клятв, и Йорунн благодарила богов за такие сны, потому что вместо боли о несбывшемся они несли надежду на будущее.