Ольва на пиру почти не брала в рот хмельного, и Лейдольв, заметив это, сказал:
– Женщины не пьют, если боятся, что пиво заставит их выдать сердечные тайны.
– Или если просто не хотят пить, – отозвалась девушка. Но насмешник не унимался:
– Признайся, что опасаешься во хмелю при всех сказать, что я нравлюсь тебе, и наброситься на меня с поцелуями!
– Случись так, я бы опасалась, что, обнимая, переломаю тебе все кости, а то и ненароком придушу, – рассмеялась в ответ Ольва. – Не хватало еще виру платить за тебя конунгу.
Сидевшие рядом воины громко расхохотались. Если бы не хмельное веселье, царившее на пиру, Лейдольв не спустил бы такой обиды. Но он тоже рассмеялся и сказал:
– Жена мужевидная
Силой хвалилась,
Рабынь обнимала,
Замуж звала их,
Лишнего выпив…
Хирдманны захохотали еще пуще, хлопая себя по коленям – шутка понравилась. Краска бросилась в лицо Ольве, между бровями залегла гневная складка. Захотелось вскочить и выбежать прочь – а как убежишь, не придумав достойного ответа? Вот только висы сочинять она не умела, поэтому, спрятав досаду, выхватила из рук Лейдольва наполненный рог с пивом и под восторженные крики выпила его до дна. Пусть не думают, что она чего-то боится. И пусть одноглазый зубоскал не надеется – на празднике она покажет, кто из них горазд только языком трепать. Недолго ждать осталось.
Пировать закончили ближе к рассвету. Перед тем, как лечь спать, Вилфред хёвдинг сказал Эйвинду:
– Один из моих воинов, Хрёрек, недавно был ранен в бою. Рана затянулась, но не перестала болеть. А сегодня в бане я заметил, что плечо Хрёрека распухло, и самого его лихорадит. Знаю, что Хравн ваш сведущ в целительстве, – может, сумеет помочь?
– Он никому в помощи не отказывал, – ответил Эйвинд. – Утром пойдем к нему.
– А если Хравн не поможет, – подхватил Ормульв, – ведунью нашу попросим.
– Какую еще ведунью? – удивился Вилфред, не замечая, как изменилось лицо конунга.
– Да Йорунн, – усмехнулся Ормульв. – Ей силу немалую боги дали. Всех лечит.
– Йорунн? – переспросил Инрик. – Та самая темноволосая красавица? Что ж ее на пир не позвали?
– Может, Хравну нездоровилось опять, и она с ним сидела. Или зелья свои делала, – простодушно пояснил хёвдинг, не замечая хмурого взгляда Эйвинда.
– Да кто бы ни взялся лечить, лишь бы помогло! – отмахнулся датский вождь. – Утром решим.
Эйвинд молча кивнул.
Когда поутру гости проснулись, Эйвинд конунг сам проводил Вилфреда и Хрёрека к дому ведуна. И не удивился, когда Инрик вызвался идти с ними.
Старый Хравн только что вернулся с прогулки по берегу и отдыхал, ожидая когда Смэйни принесет ему поесть. Он бегло ощупал красное, раздутое плечо датчанина и спросил: