Она ещё раз упомянула об этом.
И ещё раз.
Она несколько раз медленно объяснила это, как будто полагала, что Ник не мог быть таким спокойным, если бы он действительно понимал, что она говорит.
Ник не мог рассказать ей о Малеке.
Он не мог сказать ей, что Малек был чистокровным видящим.
Он не мог сказать ей, что Сен-Мартен знала, где он находится, потому что у неё имелся ручной видящий, который мог выследить Ника, используя свои экстрасенсорные видения.
Он не мог сказать Кит ничего из этого… по многим причинам, не последней из которых было то, что знание этой информации поставило бы саму Кит в большую опасность, и не только потому, что она работала на М.Р.Д. и была юридически обязана сообщить о чистокровном видящем своему начальству.
Ник тоже не мог рассказать Джордану о Малеке.
Он также не мог рассказать Джордану или Кит о Тай.
К счастью, Джордан не стал спрашивать, как его нашла Сен-Мартен. Джордан также не стал спрашивать о расовой татуировке Ника от М.Р.Д… Насколько понимал Ник, Деймон списал всё это на вуду «Архангела» — то есть, решил, что Сен-Мартен использовала своё богатство, связи с армией и огромные ресурсы компании, чтобы выследить Ника на том складе в Квинсе.
Джордан больше зациклился на Фарлуччи.
Он больше зациклился на том, что Ник будет работать под прикрытием в качестве вампира-бойца.
По той же причине всякий раз, когда Джордан звонил, чтобы сообщить ему о деле, Джордан также говорил ему о вероятности того, что Ник увидит ринг в эти выходные. Насколько мог судить Ник, шансы были пятьдесят на пятьдесят, даже в пятницу вечером.
Поэтому, когда его гарнитура зазвонила, он предположил, что это снова Кит или Деймон.
Он ожидал, что это будет Деймон, сообщающий ему окончательный вердикт по субботним боям.
Или Кит, просящая его не делать этого.
Или Деймон звонящий, чтобы объявить ему вердикт, а потом говорящий ему не делать этого.
Но это оказался не один из них.
— Привет, — её голос был осторожным, почти нервным. — Ты в порядке?
Ник посмотрел на другую сторону кровати.
Уинтер растянулась там, и её лицо расслабилось во сне.
Глядя на неё, он почувствовал, как горло и грудь сжались от чего-то вроде симпатической боли, которая вызвала вспышки воспоминаний о прошлой ночи. С того дня, как он проснулся здесь, не стало ни легче, ни спокойнее.
Уинтер ничуть не успокоилась.
Ник определённо не успокоился.
Он всё пытался убедить и Уинтер, и себя.
В смысле, убедить успокоиться.
В конце концов.
Заставив себя забыть об этом и вернуться к человеку на линии, он осторожно соскользнул с края матраса, двигаясь как можно аккуратнее, чтобы не разбудить свою девушку-гибрида.