— Да, я зомби. Охота отведать русской плоти, — он скорчил умильно-зверскую рожу, — Ну, давай, приглашай меня, а то припрусь без звонка и съем.
— Подавишься. И я уже приглашала.
— Тогда ничего не планируй на вик-энд. Адрес, телефон. Гони.
— Крис, ты серьезно, что ли? — одно дело трепаться о воображаемой встрече и совсем другое освобождать ближайшие выходные.
— Я серьезен, как никогда. Адрес, Софи, адрес.
Я в недоумении отписала ему улицу, дом и мобильный. Психушка. У меня, наверно, шок. Это же Мэйсон мне звонит, и он же ко мне приедет. Такие странные ощущения. Вдруг вспомнилось, как я ждала приезда Кирилла… сто лет назад. Как-то подозрительно схожи эмоции. Волнения минимум, сладкое предвкушение зашкаливает. Вопреки всем своим привычкам, закурила прямо у компа. Нервы.
— Тебя встретить?
— Нет, у меня есть знакомые, оформят неофициальный визит и доставят до порога. Ты только дома будь.
— Буду, Кристофер, буду…
Мы проболтали полночи. А оставшуюся половину я пролежала в кровати с закрытыми глазами и улыбалась.
Дневник Сони
5.10. 2011
Знаменательный день. Товарищ Мэйсон соизволил выслать мне оцифрованную копию фотографии. Не скажу, что я ожидала к ней текстового сопровождения. Но как-то, знаете ли, обидно. Опуская все тра-ля-ля по поводу его звездности и моей заурядности, я все равно ждала хоть «Привет, как дела», которые всегда вызывают желание отписать: «Пока, человек без фантазии». Помнится, я даже в группе такой состояла в "Контакте". Да-да, так и называется «Идите в жопу со своим «Привет, как дела»».
Но от Криса мне и заурядного привета было бы достаточно. Конечно, он занят. Конечно, я не ровня ему. Конечно, меня это бесит. О, Боже, опять рифмуется в голове. Не к добру это.
Я так устала от обид,
От грязно заурядных фраз.
Как будто вилкой о гранит.
Или стеклом об унитаз.
Кот стал похож на бегемота.
Мир стал похож на дурака.
Судить тебя? — Моя ль забота?
Писать тебе? — Моя ль рука?
Сон так хорош бессонной ночью.
Душа страшна при свете дня.
Обнять тебя хочу я срочно.
Хочу быть ровней для тебя.
Звенит стекло в красивой раме.
Дрожит процессор на столе.
Себе я изменяю с Вами.
Лечу на сломанном крыле.
На стенке — постер — сладкий мальчик.
Он уж давно не мой кумир.
Зачем так дерзко дернул пальчик?
Зачем зашел ты в этот тир?
Две тыщи лет — не жизнь, а скука.
Две тыщи зим — метель-чума.
Кот вдруг помрет от сердца стука.
Мир, как всегда, сойдет с ума.
Пусть будет так: запой, икота.
Забудь… Все блажь. Игра сладка.
Со мною быть. — Твоя ль забота?
Обнять меня. — Твоя ль рука?
* * *
Я в очередной раз открыла почту, чтобы бездумно таращиться на строчку с его письмом. Не знаю, зачем, но бес дернул, и я кликнула ответить. Целый месяц мучила себя, убеждая в том, что присланный файл не требует ответа. Вот мое письмо — требовало. Не зря я билась над ним трое суток, составляя хитроумные стилистические обороты. Я старательно расставляла силки, используя весь свой, так называемый, талант писателя. Но то ли меня подвело несовершенное владение английским, то ли Кристоферу было по барабану.