Вейя быстрее пошла, к груди свёрток прижала — сжечь потом, чтобы не напоминало больше о том, что случилось. В другой руке сжимала растрёпанную косу, от стыда лютого сгорая. Все теперь знают, что она ночь в шатре Тамира была.
Сквозь толщу мыслей Вейя заметила всё же, как пахло сыростью после ливня, туман клубился над спокойной, гладкой, как шёлк, Верховкой, почти укрыв бледным занавесом дальний берег, а селение и вовсе скрывал поволокой непроглядной, уходя в густоту чащобы.
Вейя, едва не столкнувшись с Тугурканом, что поблизости палатки их был, приготавливаясь помалу к дороге, зябко плечами повела, только было и не холодно — лихорадило неведомо отчего. Вейя на миг остановилась у входа, дух переводя, будто всю дорогу её кто-то хлыстами гнал. Уняв малость смятение, стараясь согнать суету излишнюю, вошла в палатку и выдохнула тут же — внутри не было никого, хотя надышанное тепло ещё не развеялось.
Оказалась в укрытии и уединении, и легче немного стало, будто Макошь пожалела — дала время на передышку, прежде чем на глаза попадаться Огнедаре, не хотелось совсем взглядами с ней мериться, соперницей ей быть Вейя не хотела, да, кажется, выходит именно так…
К своей лежанке прошла, так и оставшейся холодной, нетронутой, застыла, разглядывая опрятно сложенную намитку, тесьму с кольцами височными, а рядом и мешок с травами, которые потеряла, когда Арван в охапку её сгрёб. Вейя головой тряхнула, не желая о том постыдстве вспоминать. Опустилась на подстилку без сил совсем. Шумела в голове кровь, в которой ещё раздавался голос кагана, слова обрывками ранили вновь и вновь, как и взгляд жгучий, пронимающий, от которого грохотало сердце, как безумное. Вейя чувствовала только растерянность глухую, все мысли воедино собрать не могла, к тому же каждое движение тела напоминало обо всём, что сделал с ней Тамир: между ног ещё саднило, ощущение бившейся внутри твёрдости отяжеляли поясницу, и влажно как-то было, горела кожа там, где побывали руки и губы кагана. Воды бы нагреть помыться. Даже не представляла, что дальше теперь будет, как быть с ним рядом теперь, коли таскать теперь станет к себе. Бежать, да разве она пережила это всё, чтобы теперь...
Утренний свет хлынул в палатку, прерывая тяжёлые раздумья. Вейя, встрепенувшись, повернулась, встретившись взглядом с Огнедарой. Потекло мгновение-другое в утренней тишине, но полянка не изменилась нисколько в лице, чуть замялась, правда, на входе, но спокойно внутрь прошла, внося яства, только приготовленные с костра. Оставив посудину, она к Вейе приблизилась молча, присела рядом, за плечо чуть сжав.