Сто тысяч?! Крахоборы! Изверги!
Я опустила голову и, едва сдерживая слёзы, посмотрела на булыжник в руке. Мне его мама дала, утверждая, что это, посланное папой, золото позволит нам жить безбедно хоть сто лет. Пальцы сжались, нагревая холодный гранит, косточки побелели.
Поля, спокойно. Ты справишься. Нет безвыходных ситуаций. Как говорил папа, из любого положения есть как минимум два выхода. Усмехнулась горько: ну да, именно два. Ограбить банк и продать себя на органы. Я бы с удовольствием лишилась почки, если бы это помогло.
Но сейчас я уже не такая дурочка, как шесть лет назад, когда умер отец, и мама тронулась умом. Тогда верила, что всё можно исправить. Все-все, даже вылечить больной рассудок, главное, хорошо заплатить. Но более двух тысяч дней и ночей, наполненных болью и лишениями, сделали из нежной принцессы ободранную пастушку.
Я выдохнула и, ощутив, что ноги уже не дрожат, пошла к воротам. Волосы рванул горячий вихрь.
Сумасшедший автомобиль чёрно-жёлтого цвета, будто голодный гепард, нёсся по пешеходной дорожке, что вела к крыльцу больницы. Люди шарахнулись в стороны, кто-то неприятно закричал, и дикий визг тормозов ввинтился в уши.
Я похолодела.
Впереди мальчишка лет семи, уставившись в телефон, медленно шёл по дороге.
Этот психованный собьёт ребёнка!
Я ринулась вперёд и, оказавшись рядом с ребенком, оттолкнула его на газон. Вывернувшись на траве, я зло зарычала, и подаренное «золото», как комета, полетело в машину. Раздался звон стекла, и авто, поднимая пыль и развернувшись по оси, замерло на краю дороги.
Я вскочила и осмотрела мальчика:
— Ты в порядке? Нигде не болит?
Дверь за спиной хлопнула, и я услышала злой окрик:
— Ты что, сука, делаешь? — темноволосый парень больно потянул меня за плечо. Его лицо перекосилось, а светлые глаза метали молнии. — Ты мне могла башку проломить! А ну, идём, посмотришь, что ты натворила! Знаешь, сколько это стёклышко стоит? Да если тебя продать в бордель, и то не хватит!
Я стряхнула мужскую руку, подняла сотовый, и, передав его насмерть перепуганному мальчику с улыбкой сказала:
— Беги к маме. И смотри на дорогу, а не в телефон.
Малыш испуганно вздрогнул, будто очнувшись, и, сорвавшись с места, убежал в сторону больницы.
— Эй, сучка, — взвизгнул сумасшедший водитель, — на меня смотри, когда я с тобой разговариваю!
Я повернулась и, окинув презрением парня в рваных джинсах и расстёгнутой рубахе, спросила:
— А на что тут смотреть? Ни манер, ни мозгов. Лишь вывеска «всё куплю». Мне такой фасад не интересен.
— Что? Не интересен? — казалось, лихач растерялся на миг, затем схватил меня за локоть и потащил к своей тачке, рывком заставил сесть на корточки, почти что носом ткнул в фару. — А вот это тебе интересно? Знаешь сколько стоит? Как собираешься со мной расплачиваться? Судя по тряпкам, тебе предложить нечего кроме своей щели. Значит, садись в тачку, буду драть сам и друзей позову, пока не отработаешь…