Ощутив влажное горячее прикосновение в средоточии греха, я вздрогнула всем телом и, не сдержавшись, вскрикнула. Хотела попросить «Прекрати, не мучай меня снова», но получилось:
— Прекра… а-а… сно…
— Да-а-а, сладкая женушка, — оторвавшись на миг, промычал Макс. — Ты будешь умолять. Бу-у-удешь. Я никогда не бросаю слов на ветер, — и приник ко мне еще сильнее. Горячим языком он порочно и яростно вталкивался в лоно, ломал мои стереотипы, барьеры, заставлял крошится на всхлипы и стоны.
Я так распалилась, что не заметила, как Макс добавил к языку палец. Массировал осторожно, напирал властно и бормотал что-то, покусывая набухший бугорок, но когда я почти взорвалась на миллиарды мерцающих звёзд, неожиданно замер.
— Терпи… — прошипел он, вытянул палец из меня и, ласково поглаживая разгоряченную плоть, прошептал: — Не смей кончать, накажу, же-на.
Сгорая от стыда и возбуждения, я вывернулась и, соскользнув с кровати, торопливо засунула руку ему в брюки. Ощутив под пальцами огромный каменно-твёрдый член, невольно вздрогнула, но не отступила. Да, надо сделать это сейчас, пока я ещё я, пока Макс не размазал мою гордость, не смял личность. Сейчас я буду думать, что это мой выбор.
Обхватив член, я провела рукой вниз до самого основания и постаралась игнорировать пугающие мысли о несоответствии размеров мужских и моих. Утешала себя тем, что скоро всё закончится…
— Что ж ты творишь, По-о-оля? — Макс выгнулся и стиснул крупную челюсть, вплел в мои волосы пальцы и осторожно потянул на себя. Глаза в глаза. Показалось, что монстр сбросил маску, внезапно став человеком. Но обидная фраза снова слетела с его губ: — Не терпится почувствовать мою мощь? Да? Или это заказ такой? Искусить меня решила? Пока я бесился в толпе, думая, что тебя порубили на куски, ты лизалась с ним, помаду размазывала, и думаешь, что поверю в твою искренность? — да, всего лишь показалось. Он все тот же зверь без сердца. — Непослушная, — зло прошипел Честенер. — Ядовитая Пелагея. Русская… с… — он сел, почти упал, на кровать и потянул меня за собой. Заставил встать и увидеть в его глазах настоящую хищную ярость. Это так было завораживающе страшно, что я не могла связать слов, не могла шевелиться, просто смотрела в глубину потемневших от страсти и похоти серых глаз и ждала очередной плетки. Да, пусть добивает, мне все равно.
— Что тебе нужно, Поля? Зачем это все? Ты же сопротивлялась, дралась, кусалась? А теперь нападаешь… ноги расставляешь, как текучая телочка, — он смял мою грудь и немного выкрутил соски. Но стало не больно, а приятно, будто молнии разбежались по коже. Будто Макс знал грань удовольствию. Причинял боль, но не убивал. Играл мной, как кот с мышкой. — Знаешь, мне интересней было, когда ты вырывалась, а теперь… — он убрал руки и отодвинулся. — Ску-у-учно.