«Самое редкостное и достопримечательное»
Граф Клейнмихель перед самым пуском железной дороги Петербург-Москва ухитрился сдать ее на откуп американцам. Заокеанские ловкачи соблазнили графа в буквальном смысле копеечным расчетом, выпросив себе полторы копейки серебром за каждый пуд груза, перевезенного на одну версту. Но, казалось бы, столь ничтожная сумма обернулась для русской казны такими убытками, что общество возроптало…
В это время в Петербург прибыла персидская делегация, которой Николай I приказал показать все самое редкостное и достопримечательное, включая и тогдашнюю новинку — железную дорогу.
— Все ли замечательное было показано персам на дороге? — после их визита спросил император ответственных за прием.
— Все, ваше величество.
— Все — да не все, — заметил случившийся при этом разговоре Меншиков. — Самого-то редкостного и самого достопримечательного вы персам так и не показали.
— Чего же это? — заинтересовался император.
— А контракта, заключенного графом Клейнмихелем с американцами…
Отец и дети
В XIX веке на западе Америки была создана сеть начальных миссионерских школ, куда ежегодно командировались епископы евангелической церкви для проведения ревизий. В 1901 году один из таких епископов был приглашен не вечерний чай директором ревизуемой школы и его коллегами. Насытившись, гость откинулся в кресле и важно изрек:
— Мне кажется, господа, что вам следует уделять больше внимания преподавания учения церкви и меньше нажимать на науку, ибо, насколько я могу судить, люди еще не открыли ни одного более-менее порядочного закона природы.
— Не могу согласиться с вами, — осмелился возразить директор. — Конечно, наши научные знания еще невелики, но настанет день, когда человек, скажем, сможет летать по воздуху, как птица.
— Да за такие мысли вам прямая дорога в ад! — побагровев, сердито воскликнул епископ Райт, отец… Уилбера и Орвилла Райтов, которые через два года совершили свой исторический полет на отмели Китти Хоук.
Кто счастливее?
В конце XIX века в Брюсселе собрался международный железнодорожный конгресс, на котором в числе прочих обсуждался и вопрос о преимуществах европейской и американской систем тяги. По первой системе машинист как бы закреплялся за паровозом, и тот находился в движении ровно столько, сколько в состоянии вынести организм человека. И когда машинист спал, локомотив тоже «отдыхал». По второй же системе паровоз работал непрерывно, менялись на нем только машинисты. Таким образом, в Европе локомотивы действовали в сутки не более 10 ч, а в Америке — до 20 ч.