Но как мы могли устоять? Наша любовь изначально расцвела на страсти, и у нее не было иных причин, кроме жгучего и безрассудного влечения друг к другу. Это потом появились уважение, восхищение, доверие и душевная близость. Но главное — всепоглощающая телесная потребность слиться воедино. Время пришло — и мы упали в объятия друг друга. Это могло случиться раньше — например, в больнице, когда он зашел узнать, почему я отвергаю Кирилла. Это могло случиться позже — например, через пять лет, когда мы оба были бы семейными людьми. Этого бы не случилось только в одном случае: если бы мы не отрицали своих чувств и не пытались их подавить, а спокойно поговорили и нашли достойный выход из сложной ситуации. Я верила, что выход возможен, — для тех, кто умеет думать головой.
А теперь я никогда не смогу посмотреть ей в глаза.
Наш «честный» план рассказать все Маше и Кириллу был хорош до того момента, пока я не увидела ее лицо. Ударить в самое незащищенное место и разрушить ее жизнь я не имела права. Это как дать пощечину мадонне. Единственное, что я могла сделать, — оставить в покое ее мужчину. Расстаться с ним, расстаться с Кириллом, расстаться даже с ней — лишь бы не причинить ей боль. Пусть она никогда не узнает, как низко пали люди, которых она любила. Пусть не узнает о нашем предательстве. Пусть спокойно выносит и родит долгожданную дочку. Больше я ничего не желала.
Где-то в глубине души мелькала грустная, но отрадная мысль: а вдруг у Молчанова и Маши и правда все получится? С глаз долой — из сердца вон. Хороший левак укрепляет брак. Может, они начнут сначала и сблизятся после рождения дочки? Пускай! Так будет лучше для всех. Так будет лучше для меня.
* * *
Кирилл вернулся поздно, когда я лежала в кровати без сна. Он повалился на меня, дыша коньячными парами, но я выскользнула из-под его разгоряченного тела:
— Кирилл, послушай, нам надо поговорить.
— О чем? Давай завтра. Иди ко мне, — он поймал меня за ногу и потянул к себе.
Удивительно, но до секса с Молчановым я легко отдавалась Кириллу, а теперь все во мне воспротивилось. После того, как я приняла решение о расставании, я уже не могла с ним спать. Единственное, что осталось, — какие-то смазанные чувства, похожие на… сестринские. Как странно! Я пыталась выработать эти чувства к Молчанову, заставляла себя видеть в нем брата, но не добилась ни малейшего успеха. А к Кириллу постоянно испытывала то сестринскую нежность, то дружескую симпатию, и то и вовсе ощущала нашу связь как инцест.
— Кирилл, пожалуйста, это важно, — зашептала я. Я боялась, что кто-нибудь из соседей может подслушать наш разговор. — Я передумала выходить замуж… в Лас-Вегасе. Мы должны отменить поездку.