После, от смерти Веры и Ленки, как и от смерти деда, мне не хотелось плакать, словно умерла во мне возможность подобного выхода эмоций.
И тут…
Удар. Гулко ударился затылком о стену, все так же пялясь в потолок.
Удар. И снова.
Где? В чем была моя ошибка? Я любил ее… обожал с первого взгляда и даже сейчас не мыслю собственного бытия без нее. Она — моя жизнь. Жар от метки стал сильнее, словно кто-то подбавил газу на моей личной конфорке. Не удивлюсь, если метка проступит в виде ожога на груди, выжигая клеймом остатки сердца.
Удар.
Я чувствовал, что в этих подземельях все еще идут допросы, как и захват отступников. Виктор, за больше, чем сотню лет рядом со мной, хорошо усвоил все правила работы с оборотнями, как и оперативной работы. Так что тут я был спокоен, если и не все, то многое он раскопает. Я почти слышал, как двигаются волки и люди на этаж выше и ниже меня. Почти слышал, как шуршали рации, как заводятся моторы машин на поверхности. Почти слышал, как работают хакеры, спешно поднятые к клавам… Почти…
Весь мир оборотней встал на дыбы за последние несколько часов. Штаб гудел и бурлил, повинуясь воле Правой Руки, моему приемному сыну, который готов ради меня на все. Я знал, что в ближайшие дни проверку на лояльность мне пройдут все. Знал и то, что захваты отступников пройдут по всему миру, и не только из-за этого заговора, но и еще по десятку пунктов Закона.
Невидимый, незаметный и крайне агрессивный мир оборотней снова раскололся на два лагеря. Не в первый и не в последний раз. Не пройдет и суток, как только маленькие щенки не будут знать о предательстве Инги… Такое не скрыть, слишком шумно, слишком много свидетелей…
Удар, с новой силой, пока не онемел затылок. И тихий выдох сквозь сжатые зубы. Боль от метки перешла из внутренностей в кости. И теперь ее образ выжигался на хребте паяльником.
Я все это знал, видел и ощущал, как и то, что этот этаж штаба Виктор закрыл. Сейчас никто не придет сюда, никто не увидит моей слабости. Знал я и то, как следовало бы мне сейчас поступить. Это не Виктор должен руководить оборотнями в работе по устранению угрозы. Это я должен сейчас вникать во все тонкости. А вместо этого сижу у ее ног не в силах принять единственно верное решение. Нет сил смотреть на нее, потому что тварь, потому что предала, подставила, изменила! И нет сил уйти хотя бы на пару метров дальше, потому что… это же она, моя маленькая девочка!
Нет, не моя!
Удар, так что послышался хруст, а в голове разлилось блаженное оцепенение. Оторвал голову от ровной вмятины и провел ладонью по уже влажным волосам. Удивленно уставился на яркую кровь и дрожащие пальцы. Разбил голову и даже не заметил, почти. Боли так точно не было.