Она никогда не видела, чтобы Шерман демонстрировал свое богатство, и он всегда был завсегдатаем в обветшалом кафе. Это имело смысл.
Шерман рассмеялся и похлопал ее по колену.
— Я очень богатый человек, Сторми.
Она посмотрела на него в замешательстве.
— Ничего не понимаю.
— Мы знали, что не хотим быть такими, как наш отец. Но мы облажались. Мы здорово облажались. Нет, мы никогда не были так жестоки, как отец, но были избалованными, много веселились, а играли еще больше. Мы много лет вели роскошный образ жизни. А потом Билл заболел раком. Тем видом, который медленно поедает человека. Он умирал, но хотел все изменить, пока не стало слишком поздно, — вздохнул Шерман.
— О каких изменениях идет речь?
— Мы договорились, что мальчики не будут иметь доступ к деньгам, пока не поймут, как правильно жить. Последние слова Билла, обращенные к сыновьям, сильно разочаровали мальчиков, а Эйс воспринял их с большим трудом. Он был самым избалованным. Мы с Биллом говорили об этом, видя в нем слишком много от дедушки. Мы надеялись донести до мальчиков, пытались объяснить им это, но они были слишком упрямы, чтобы слушать.
— А почему Эйс так разозлился из-за этого? Не похоже, чтобы остальные так сердились.
— О, они все были злы, но не из-за денег. К тому времени мальчики уже накопили средства на собственных банковских счетах. Они злились, что их отец, умирая, посчитал их неудачниками, — сказал Шерман.
— Но трое братьев, с которыми я встречалась, совсем не выглядели как неудачники, — возразила она.
— Они выросли, стали хорошими людьми и взяли на себя ответственность за свою жизнь. Но независимо от того, насколько они выросли, каждый из них все еще чувствует, что разочаровал человека, которого они все боготворили. Они должны пройти через это, и часть процесса состоит в том, чтобы рядом с ними оказалась женщина, которая видит их такими, какие они есть на самом деле, — сказал Шерман, глядя Сторми в глаза, заставив ее занервничать.
— Мы с Купером просто друзья,…правда, — произнесла она неуверенно.
— Если ты так считаешь, то тебе придется еще немного повзрослеть, — заметил Шерман.
Ей хотелось поскорее сменить тему разговора.
— А как же Эйс? Почему он злится на своих братьев? — спросила она.
— Он чувствовал себя преданным братьями, когда они поступили именно так, как хотел их отец, получив работу и превратившись в тех людей, которыми мы хотели их видеть, — сказал Шерман, качая головой. — С момента оглашения завещания у него была миссия, прямо противоположная той, на которой настаивал его отец, но я знаю, что он придет в себя. Он слишком любит свою семью, чтобы оставаться слишком далеко. Я вижу его время от времени, и это наполняет меня радостью. Он не может держаться далеко от своих братьев.