— Здравствуй, хозяин, здравствуй, — бубнил высокий в кителе. — Вот я тебе приятелей привез... Лесли Хэнтер опять у нас, — кивнул он на приезжего в сером пальто.
Англичанин снял шляпу, чуть наклонил голову и крепко пожал руку купца.
— Селям алейкум, — сказал он любезно и слегка кланяясь.
— Вагалейкум ассалям, Лесли Эдуардович, — ответил хозяин и пригласил садиться, кидая гостям подушки на край нар.
Хэнтер и Владимир Николаевич Зверев, так звали великана в белом кителе, предпочли простые табуреты. На урындык забрались приземистый татарин Ахмет Гареич и сутулый чиновник.
— Здорово, здорово, чертова перечница, — хлопнул Темирбулатова по плечу исправник. — Все богатеешь, башкир к рукам прибираешь... — Он сделал серьезное лицо и, заплетаясь языком, строго выговорил: — А мне, брат, жаловались на тебя, жаловались... Твои же башкиры... А? Каково?..
Султан с достоинством слушал его, поглаживая бороду.
— Ты что ж это, брат, ведь я тебе внушение делаю, а ты ноль внимания, фунт презрения. Нехорошо, братец... Не уважаешь начальства.
— Садись, Иван Иваныч, гостем будешь, — усадил исправника на лавку Султан и сам устроился подле.
— Ну, Мухамедьяныч, как дела? С башкир ясак собираешь? — спросил Зверев.
— Живем очень скромно... — Султан поднялся, открыл дверь и крикнул, чтобы готовили угощение.
На женской половине дома засуетились.
В комнату, где сидели гости, вошла стройная башкирка в голубом суконном еляне — молодая жена Темирбулатова. Она оглядела приезжих быстрым, любопытным взглядом больших черных глаз и стала накрывать на стол.
— Красивая жена-то у тебя... — сказал Владимир Николаевич. — Хочь в Петербург такую! А? Какова?
— Это третья жена, молодая, недавно брал...
— Как зовут, красавица? — обратился к ней Зверев.
Женщина смутилась, закрыла лицо платком и убежала во двор.
— Где ты ее раздобыл, Султан Мухамедьяныч?
— В дальней деревне брал... Она сиротой осталась, я ее бедной взял, пришлось наряды заводить, серебро...
Султан гордился тем, что жены его открыто выходят к русским гостям, что все видят красоту их и прелесть.
— Как зовут-то ее?
— Мою жену зовут Зейнап, простое имя, уважаемый! — ответил Султан.
Женщины внесли закуски. Стол подвинули к нарам. Появилось несколько бутылок вина и водки. Темирбулатов стал разливать.
— Султан Мухамедьяныч! Почтеннейший! — перехватил у него бутылку Иван Иваныч. — Позволь, позволь... р-разрешите... это, братец, закон: где я за столом, там я и разливаю. Вот, обрати внимание, как она, моя дорогушечка, весело бежит — буль-буль-буль... Позвольте вам, господин Хэнтер, от полноты души и до самого края. И вам, Владимир Николаич... А ну, Султан Мухамедьяныч, давай объегорим разок твоего пророка... Да ты не кобенься, не беда, что Магомет водки пить не велел, сказывают, сам-то он заправский был питух. Ты слышишь, что я говорю? А ну, глянь на меня, посмотри, кто я таков, слышишь, я тебе приказываю именем закона. Как ты смеешь отказываться, когда с тобой говорит лицо!.. Это, брат, не шутка. Итак, господа, разрешите провозгласить тост за процветание уважаемой компании.