«Отлились кошке мышкины слёзки», – первое, о чём я подумала, увидев Скуратова. Выглядел он так, словно спустился за мной в ад, прошёлся там по черепам, сразился со всеми демонами, а затем вновь поднялся на землю, отдав за это свою душу.
В какой момент после вопроса отца о том, кому сообщить, что со мной всё в порядке, во мне проснулся обиженный ребёнок, захотевший увидеть горе своего обидчика рядом с собственной могилой, я не знаю. Но я, почти не раздумывая, назвала лишь одно имя.
Когда ехала в сторону работы, то преисполнилась решимости удрать от Богдана после того, как он высадит меня у КПП. Только я всё равно понимала, что эти прятки – игра в одни ворота: как бы далеко я ни убежала, как бы глубоко ни спряталась, он всё равно меня отыщет. Я видела в его глазах блеск голодного волка, и он, почуяв запах свежей крови, уже не собьётся со следа.
Но всё же разум во мне преобладал над чувствами, и я не собиралась рисковать жизнью нашего ребёнка, а потому направлялась к кабинету своего шефа, дабы сообщить, что данное дело после происшествия я вести уже не могу. Но, думаю, он и сам это понимал. Надеялась, что меня перекинут на расследование других преступлений. Только вот до его кабинета я дойти не успела.
Не знаю, как отец сюда пробрался, кому заплатил и какими связями обладал, но он перехватил меня в паре шагов от моей цели. Мы виделись в последний раз чуть больше десяти лет назад. Но ни тогда, ни сейчас его возвращение в мою жизнь я не могла принять спокойно. Он, словно тёмный вестник, приносил с собой разочарование и печаль. Отчего-то я и сегодня не ожидала ничего хорошего.
– Здравствуйте, Иван Фёдорович, – растерянно произношу, рассматривая глубокие морщины Хмельницкого. Но как бы стар он ни был, в его глазах горел какой-то особенный огонь, в нём до сих пор горело слишком много энергии, несмотря на почтенный возраст. Полагаю, из-за этой жажды жизни ни одна шальная пуля так и не коснулась тёмного сердца бандита.
Десять лет назад я возвращалась после вечерних пар домой и встретила у своего подъезда дорогой автомобиль, подобные редко появлялись в моём спальном районе. Оттуда вышел одетый с иголочки знакомый тип.
Я дёрнулась, будто увидела чёрта, пришедшего по мою душу. В голове пробежала мысль, что разговор пойдёт о Богдане, а я ещё морально не оправилась после случившегося и меньше всего хотела что-либо про него знать. Но Хмельницкий и словом про Скуратова не обмолвился. Сказал, что нам предстоит серьёзный разговор и лучше будет провести его в моей квартире.