Я впадаю в транс, совершая фрикции в ней, опутанный её запахом, согретый жаром её тела, утративший возможность воспринимать окружающую реальность, полностью потерянный для этого мира, затерянный в Бэмби.
Лишь после того, как я кончаю, мозг постепенно начинает функционировать, пока кровь возвращается от члена к голове. Мир проясняется, и я отрываюсь от её плеча, заглядывая в лицо. Она отвернулась, но я замечаю её взгляд, устремлённый в пустоту, и щеку, по которой размазана туш. До меня не сразу доходит, что произошло. Осознание возникает, лишь когда я обнаруживаю следы крови на её бедрах. Выбрасываю использованный презерватив в урну, пытаясь понять, что это сейчас было.
Ульяна соскальзывает со стола, едва не приземлившись на пол, но в последний момент, пошатываясь, выпрямляется на дрожащих ногах. И я понимаю, что по её щекам размазаны слёзы, а между ног – следы потерянной девственности. Ощущение, будто меня ударили под дых: даже слова произнести не могу, лишь молча наблюдаю за тем, как её тонкие пальцы, сжимая бумажную салфетку, что нашлась на столе, судорожно пытаются стереть следы моего присутствия со своего тела. Ульяна не смотрит на меня, мне страшно даже подумать, что могу увидеть в её глазах. Никогда в жизни я не чувствовал себя такой мразью, а поводов для этого у меня имелось множество. Девственница. Блядь. Я даже не способен вспомнить, был ли я у какой-нибудь девчонки первым мужчиной или нет.
Протягиваю к ней руку, сам не понимая зачем. Что в этом жесте? Попытка извиниться, может быть, посочувствовать, унять её боль. Но ещё до того, как я касаюсь её, она передёргивает с отвращением тонким плечиком, едва слышно произнося:
– Не трогай меня.
Я тут же сжимаю эту руку в кулак и убираю, пряча в карман джинсов, которые только что едва успел вернуть на место.
Если я полагал, что разгадал эту загадку с глазами Бэмби, то выходит, с умственными способностями у меня явно неполадки. Я настолько крупно облажался, умудрившись сделать, судя по всему, абсолютно неверные выводы о девушке, что просить у неё прощения придётся долго.
Выпустив Евстигнееву из кабинета, я решаю дать ей десять минут прийти в себя, умыться в дамской комнате и немного остыть, а затем увезу в свою квартиру. Не знаю, что буду делать с ней, но я хочу прояснить ситуацию, понять, как она могла допустить всё это, почему дала мне согласие, по какой причине поднялась со мной сюда, хотя должна была догадаться, что случится после того, как мы останемся наедине. На мазохистку Бэмби мало похожа.
Набрав охранника, что стоял у выхода, прошу его не выпускать девочку с волосами по плечи в порванных колготках.