Сжимаю с силой кулаки, вспоминая, зачем я вообще здесь и что за воротами нас дожидается автомобиль.
– Ульяна, – смотрю ей в глаза со всей серьёзностью, на которую сейчас способен, опасаясь, как бы она не ощутила член, прижимающийся к ней через пуховое одеяло, – я уберу руку, но если ты закричишь и разбудишь свою надзирательницу, то, боюсь, кому-то не поздоровится. Ты меня услышала?
Она пытается кивать, и я по одному поднимаю пальцы. Убрав ладонь, вглядываюсь в её лицо, стараясь определить, насколько она сейчас в шоке и что собирается предпринять. Она смотрит на меня испуганно, но вместе с этим так, будто готова дать мне отпор.
– Скуратов, мне одного раза хватило, повторять я не намерена, – еле слышно шипит она, как разъярённый котёнок.
– Чего? – переспрашиваю я, неспособный адекватно соображать из-за нахлынувшей похоти.
– Секса с тобой, – отвечает, вжимая пальцы мне в грудь, желая очевидно избавиться от меня, – уходи!
Вместо того чтобы скатиться с неё, я утыкаюсь лбом в её плечо, упираясь в кровать руками по обе стороны от девушки, снижая давление собственного веса, едва сдерживая клокочущий в груди смех.
– Да нет, куда мне до твоего жениха, пока сама не попросишь, на изнасилование можешь даже не рассчитывать.
Ульяна смотрит на меня как на инопланетянина, разлёгшегося в её постели.
– Богдан, по тебе психушка плачет, покинь немедленно мою кровать и этот дом!
– Вещи собирай, мы уйдём из этого дома вместе, – наконец даю ей вздохнуть, расположившись рядом, намереваясь вздремнуть, пока она будет упаковывать свои пожитки, – если добровольно не захочешь, утащу отсюда силой и без шмоток, так что у тебя есть выбор.
Она оценивает пару секунд серьёзность моих намерений и поднимается с кровати. Кожей чую, что смотрит на меня, наверняка замечая кобуру с оружием, потому что куртку я оставил в машине.
– Зачем тебе пистолет? – слышу из её уст тихий вопрос.
– За тем же, зачем волку клыки, Красная Шапочка.
– А ты редкий… сказочник.
– Одевайся, Бэмби, на улице мороз, – напоминаю ей, приподнимаясь на локтях, замечая, как её взгляд, упираясь в район моего паха, изучает доказательство очевидного возбуждения.
– Ты бредишь, если действительно считаешь, что я уйду с тобой.
Богдан неотрывно следит за мной из-под полуопущенных ресниц, в комнате слишком темно, чтобы я могла уверенно заявить, что понимаю значение этого взгляда. Но на моей коже он оставляет такой же горячий след, как если бы по ней провели тлеющими угольками.
Сейчас мне куда проще смотреть на него, ведь он сам снял с меня розовые очки и растоптал их своими тяжёлыми ботинками. И всё же почему-то осознание того, что я возбуждаю его, принесло мне сладкое чувство удовлетворения, ведь это значило, что я имею хоть и маленькую, но власть над ним. Только вот совсем ему не доверяю.