Тогда он, словно почувствовав мой сверлящий взгляд, встретился со мной глазами, и я от страха ещё сильнее припала к холодной стене, содрогаясь от крупной дрожи. Но всё же я вытерпела ненависть, которой он ударял. Упрямо не опуская ресниц, смотрела на него в упор, возвращая это же чувство обратно.
– Пришёл долги собирать, – отвечает каратель, явившийся по мою душу. От Богдана исходит аура власти и опасности, а в глазах обещание скорой расправы. Открываю и тут же захлопываю рот, задыхаясь от угрозы, звучащей в его голосе, подсчитывая все прегрешения, которые накопились за мной за эти годы.
– Не ждала тебя так рано, – мои слова кровоточат сарказмом, когда я поднимаюсь, выдёргивая из его цепкого захвата пальцы и прижимая документы к груди, и выставляю вперёд приобретённую за эти годы стервозность, точно броню, – пятнадцать лет ещё не минуло.
Он ухмыляется, выпрямляясь следом, но глаз не касается расслабленность тела.
– Решил устроить тебе сюрприз. Для такого можно и откинуться раньше срока.
От Богдана разит деньгами. На нём дорогущий костюм, из которого, наверное, только рубашка стоит больше, чем мой месячный заработок, а стоимость ботинок помогла бы закрыть нам с мужем ипотеку. Я не следила за делом Скуратова, не знала, подавал ли его адвокат апелляцию, попал ли он под амнистию, но, понимая, за чьё убийство он был осуждён, не сомневалась, что срок его заключения не будет сокращён. Однако, вопреки всему, он стоит передо мной: сытый, богатый, здоровый и злой.
– Что, Скуратов, набил себе на спине купола? – расслабляюсь, отводя назад напряжённые плечи, – мне теперь светит лишь смерть, так почему бы не принять её с достоинством.
– Только твоё лицо, чтобы помнить суку, которая меня посадила, – отвечает бывший заключённый, до неприличия сократив разделявшее нас расстояние. Распахнутый пиджак Богдана касается моей рубашки, а ухо опаляет его горячее дыхание, и я позорно отскакиваю, словно обжегшись. Оглядываюсь по сторонам, кажется, на нас смотрит всё Управление, но в коридоре мало людей, только адвокат, которого я застала со Скуратовым, с огромным любопытством наблюдает за этой сценой.
Пячусь, испугавшись нашей близости и электрического покалывания, прошедшего по коже от его вторжения в моё пространство. Он смотрит на меня по-волчьи, едва не обнажая клыки, будто готовясь к нападению. Но когда из кабинета начальника управления выходит оперативник и направляется ко мне, я бегающим взглядом смотрю то на одного, то на другого, в страхе, что Скуратов сейчас что-то сделает, что навсегда испортит мне репутацию. Погружённый в свои мысли, опер не церемонясь приближается ко мне и уводит в сторону от посторонних ушей. Пока он сообщает мне неприятную новость, мой давний знакомый одними губами произносит: «Ещё увидимся» - и уходит.