Как во сне я взяла блюдечко и передала его послу. Тот прищурил глаза, сверкнул зубами, и взял один кусочек.
Я заметила, что руки у мавра были темными только сверху, а ладони и пальцы – гораздо светлее. Это было особенно жутко, и я едва не уронила блюдце. Я смотрела на эту странную руку – темную сверху, светлую изнутри, и вдруг заметила, что желейный кусочек стал ярче, ещё ярче и загорелся, как раскаленный кусочек железа. Снова иллюзия? Но мавр сдавленно зашипел и разжал пальцы, уронив желе в траву.
- Вам не понравилось? – с преувеличенной вежливостью спросил колдун. – Хотите ещё?
- Нет, благодарю, одного кусочка достаточно, - так же вежливо отказался посол, отодвигаясь от меня. – Но если вы порекомендуете другую сладость, я слушаю вас очень внимательно, граф.
- Как видите, в сладостях мы преуспели больше, чем в кофе, - бодро начал Вирджиль, и я догадалась, что речь снова пошла совсем не о кушаньях. – Но готовы обменяться с вами рецептами. И… готовы забыть о том, что вы ругали наш чай.
- Прошу прощения, - запротестовал посол, - но это вы заварили кофе не по правилам.
- Прошу прощения, - парировал колдун, - но в плохом кофе виноват повар. Он будет наказан, а вам предложат компенсацию за оскорбленное чувство национального достоинства. Если это вас не устроит, то… обратите внимание на желейные конфеты. Они успокаивают любое недовольство. Так что насчет обмена рецептами?
- Один рецепт на один, - ответил мавр после недолгого раздумья.
- Нет, милорд Сизэмбайл, - произнес Вирджиль, прищуриваясь, как довольный кот. – Все на все.
- Несправедливо, - покачал головой посол, и шипение и присвистывание в его речи стало особенно заметным. – У вас рецептов меньше, чем у нас.
- Разве можно считать, когда речь идет об истинном наслаждении? – голос колдуна звучал вкрадчиво, как мурлыканье огромного кота. – Всех на всех, милорд. И никак иначе.
Теперь мавр молчал довольно долго. Он поставил локти на колени, уперся подбородком в сложенные руки, и не отрываясь глядел на сцену, где по-прежнему порхали невесомые артистки, трепеща фальшивыми крылышками.
- Хорошо, - сказал, наконец, посол и повернулся к нам – ко мне и Вирджилю. – Ваши желейные конфеты – это вершина кулинарного мастерства, я в этом убедился. Думаю, мой король согласиться забыть об этом неудачно сваренном кофе, если устроит компенсация.
- Тысяча извинений, - ответил Вирджиль.
- Тысячи мало, - возразил мавр. – Три тысячи.
- Думаю, кофе был не так плох, чтобы извиняться за него три тысячи раз. Тысяча двести.
- Возможно, вы и правы, - согласился посол. – Пусть будет тысяча двести. И ваша жена – лично для меня, за успешное выполнение миссии.