Рембо тем временем глазел на меня своими коричневыми глазами, и в них сверкало нечто, отчего внутри все сжималось от предчувствия неизбежного.
– Мирроославоо, – пропел он и склонился так, будто собирается понюхать цветок. – Мирроославоо…
– Чертов псих… – из последних сил выдавила я. – Пусти меня…
– Как ты хороша, мой прелестный бутон.
Пальцы кудесника скользнули по моей щеке, прохладные и гладкие. Даже в состоянии полудремы меня передернуло – удивительно, как такой привлекательный мужчина, может вызывать столько тревоги и отторжения.
Он тем временем продолжал водить пальцами по моим щекам, сползая на шею и ключицы. Но в его прикосновениях не было даже намека на эротику. Они скорее напоминали пальцы гончара, который ощупывает особо удавшееся изделие. От этого становилось еще страшнее – оказаться в руках хладнокровного безумца с магнетической красотой слишком даже для путешественницы по мирам. Но слабость и сонливость дошли до такого предела, что уже не соображала, где и что.
– Не тревожьтесь, милая донна, – сказал Рембо, касаясь губами моих губ, отчего вновь возникло ощущение, что так он мог бы целовать цветок или надушенный конверт с письмом, бесстрастно и по-хозяйски. – У меня ты будешь в безопасности. В тепле, сыта и довольна. Как самый диковинный бутон…
Он говорил что-то еще, но его слова поплыли в каком-то розовом мареве, который принадлежит, кажется растениям. Я видела себя, мерно летящей сквозь этот бесконечный кисель и почти не чувствовала веса. Все вмиг показалось незначительным, неважным. Только умиротворение и покой.
Сквозь поволоку, я ощущала, как меня кто-то расчесывает, поит, но мирские заботы отошли не то что на второй, а на какой-то очень далекий план, куда даже смотреть не стоит. Ощущение, что я и впрямь благоухающий цветок, достойный лишь восхищения и заботы, укоренилось в мыслях. Хотелось очень плавно поворачиваться вслед за солнцем, подставляя его лучам лицо. Хотя какое лицо? Я ведь цветок, прекрасная роза, удивительная и уникальная. Таких в мире больше нет.
На меня приходят смотреть, ко мне хотят прикоснуться, но заботливый садовник никому не позволяет трогать мои нежные лепестки. Садовник единственный, кто имеет право нарушать мое спокойствие, ведь он льет воду на мои корни, орошает сверкающими брызгами воды листья, отгоняет толстопузых жуков, чтобы не раскурочивали бутоны.
Я цвету в его великолепном саду и служу главным украшением. Вот мои стебли с острыми, как пики, шипами, но это не значит, что я злая роза. Просто цветок слишком хрупок, ему нужно защищаться от верблюдов и лосей, которые могут поломать весь куст. Роза должна уметь за себя постоять, иначе любой сможет ее сорвать, сломать.