Последний грош там оставлял.
Сидит, бывало, за игрою
В обнимку с девкою шальною,
В зеленой шапке набекрень —
И бражничает целый день.
Бродяга знать не знал труда.
Был праздник для него всегда.
Так жизнь беспутная катилась.
Послушайте же, что случилось.
Уже немало нагрешив
И срок положенный прожив.
Жонглер кончины ожидал.
А черт его подстерегал:
Наш искуситель, враг людской
Явился за его душой;
Уж целый месяц он из ада —
Добыть одну хоть душу надо!
Душа жонглера отлетает,
И с лету черт ее хватает:
С ним ангел не заводит спор, —
Грешил всю жизнь свою жонглер.
Вот, душу вскинувши на шею,
Черт в ад помчался вместе с нею.
Его собратья не зевали
И всяких душ понасбирали:
Несут мошенников, воров,
Вояк, и пьяниц, и попов,
Монахов, и отцов святых,
И рыцарей, и всех иных,
Что смертные грехи творили
И в лапы к черту угодили.
Вот устремились черти в ад
И перед Сатаной стоят.
Лишь только он их увидал:
— Добро пожаловать! — сказал. —
Вы не бездельничали, право.
Гостей же примем мы на славу! —
И души брошены в котел.
Хозяин к слугам подошел:
— Я вижу, черти, что сейчас
Здесь налицо не все из вас?
— Мы все здесь, кроме одного,
Дрянного, жалкого, — того,
Кто души не умел ловить
И смертный люд в соблазн вводить.
Тут подоспел и черт. который
Нес на плечах своих жонглера.
С ним черт не торопился в ад,
Вмиг оглядев его наряд, —
А был жонглер почти что голый, —
Черт сбросил груз свой нетяжелый,
И душу сатана спросил:
— Послушай, кем ты в жизни был —
Предателем? Убийцей? Вором?
— Нет! На земле я был жонглером,
И я принес сюда с собой
Все то, что в жизни знал земной:
От стужи плоть моя страдала.
Слов грубых слышал я немало...
Здесь нынче дом свой обретя.
Хотите, петь вам буду я?
— Петь будешь? Нет! На что нам пенье?
Дадим другое порученье:
Раз ты одеждой небогат,
Явился чуть не голым в ад,
Займись-ка топкой под котлом!
— Ну что ж! Клянусь святым Петром.
И мне погреться не зазорно! —
И, разведя огонь проворно,
Жонглер за печью стал смотреть.
Кидать дрова да спину греть.
Чертей собравши как-то раз,
Им Сатана дает приказ,
Чтобы немедля вылетали,
Умерших души добывали.
Потом он слово обратил
К тому, кто печь в аду топил:
— Я души всех людей моих
Тебе вручаю; должен их
Беречь ты, как зеницу ока.
С тобой разделаюсь жестоко —
Повесить за язык клянусь,
Коли души я не дочтусь!
— Вы можете спокойны быть,
Я буду зорко их хранить,
Все рвенье приложу к тому, —
Сказал жонглер в ответ ему.
— Тебе вверяю всех как есть.
Но знай — порукой в этом честь! —
Что за пропажу хоть одной
Живьем ты будешь съеден мной!
А коль старанье обнаружишь
И приказанья не нарушишь,
Тебя к столу я допущу,
Монахом жирным угощу