К тем двадцати я двадцать ставлю. —
Воскликнув: — Помоги мне, Боже! —
Петр кости выбросил — и что же?
Семнадцать выпало очков:
Уж сорок душ он взять готов.
Жонглер ему: — тут спору нет,
Но я мечу за вами вслед. —
И снова кости он бросает.
— Ого! — апостол восклицает, —
Вы проигрались в пух и прах:
Пятерки здесь на трех костях.
Не плакать мне о платеже:
За вами сорок три уже!
— Ей-богу, вот те крест святой,
Не видывал игры такой!
Порукой все святые Рима, —
Ей-ей, уму непостижимо,
Чтоб так выигрывать могли
Без плутовства! — С ума сошли!
— А вы, почтенный, так зазнались,
Что и в аду не удержались
И стали, по привычке, знать,
Играя, кости подменять? —
Услышав эти обвиненья,
Петр, вне себя от возмущенья,
Вскричал: — Как нагло врете вы!
Плуты уж вечно таковы:
Проигрывая, плут завзятый
Кричит, что кости виноваты.
Подлец, кто, подменяя кости,
Еще других винит со злости!
Знай — негодяй ты и осел,
Коли меня бесчестным счел.
Свой гнев сдержать мне трудно даже
Вот-вот тебя по морде смажу!.. —
Жонглер вскипел от этих слов:
— Видали, старец-то каков!
Решил сгубить меня, мошенник?
Смотри, останешься без денег!
Да что тут рассуждать с тобой! —
И, от обиды сам не свой,
Он сумку с золотом хватает.
Но и апостол не зевает —
Противника он так сдавил.
Что тот добычу уронил.
Тогда, во гневе рьян и скор,
На старца бросился жонглер:
За бороду седую — хвать!
И ну таскать его, трепать...
Но и апостол не дал маху.
Он на жонглере рвет рубаху:
Открытою по чресла вплоть
Жонглер свою увидел плоть.
Друг дружку долго колотили,
Пинали, дергали, тузили...
И вот жонглеру стало ясно,
Что драться со святым напрасно,
Что с ним но силе и по росту
Жонглеру не равняться просто,
Что, если схватку продолжать им,
Простится он и вовсе с платьем,
И так чуть держится оно.
— На мировую! Решено —
Зачем упорствовать нам зря?
Играть давайте как друзья,
А дальше что — там будет видно.
— Но я же оскорблен бесстыдно —
Ведь вы меня оклеветали,
Мошенником меня назвали!
— Готов признать, я был неправ,
Виною мой горячий нрав;
Вы больший вред мне причинили —
Всю одежонку загубили,
Рубаха порвана моя!
Мы квиты, так считаю я. —
Согласен Петр. Играть решили
И поцелуем мир скрепили.
Сел вновь апостол со словами:
— Так, значит, сорок три за вами!
— Я знаю, но наверняка
Была игра моя мелка.
Что, если ставки мы утроим
И покрупней игру откроем?
Посмотрим, как она пойдет!
— Но знать хочу я наперед:
А не заспорите ли вдруг
Со мною вы, как прежде, друг?
— О нет, да будет вам известно,
Я долг платить намерен честно.
Вам рыцарей, попов и дам,
Монахов, и воров отдам,
И благородных, и вилланов,
Каноников и капелланов!
— Ты рассуждаешь, друг, толково.