– Я так и знала. Извращенец! Значит воспользовался случаем. Полюбовался девочкой, которая лежит без сознания!
Стюард не выдержал и психанул:
– Чем там любоваться? Кожа да кости! И коленки торчат!
– Что? Ты ещё и издеваешься? Ах ты, тварюга!
Она попыталась его ударить и замахнулась рукой. Но, очевидно, голова у неё ещё кружилась и от резкого движения девушка потеряла точку опоры.
Стас, сидевший с поленом перед открытой дверцей печки, резко вскочил и поймал её в своих объятьях. Полешко громко застучало по полу.
– Ты ещё и целоваться лезешь? – девушка попыталась вырваться.
Назло обидным словам Стас зажал её руки так, что она не могла ими даже пошевелить. После этого он поцеловал Соню в губы. От неожиданности девушка успокоилась.
– Вот видишь. Если бы я захотел воспользоваться ситуацией, как ты считаешь, я бы давно ею воспользовался, – и он легкомысленно разжал замок своих рук.
И сразу получил звонкую пощёчину.
Она ничего не сказала. Просто повернулась и медленно, держась за стенку добралась до лавки.
– Верни мне мою одежду. Мне надоело лежать голой в этом противном комбинезоне.
– Сама возьми. Вон твоё бельё всё постирано. На верхней полке лежит.
– Так ты и трусы мои постирал?! Что ты за мужик? Тряпка!
– У тебя истерика. То мужик – пристаю! То не мужик – трусы стираю! Ты уже определись!
– Я определилась. Ты противный, подсматривающий за бабами подкаблучник и слюнтяй!
Это уже было слишком. Выходил на свою голову! Вытащил с того света! И вот вам благодарность! Стас взревел:
– Что? Я тебя мыл, потому что люди даже в беспамятстве имеют физиологические наклонности испражняться. Что смотришь? Да! Испражняться! Ещё у них образуются пролежни. Не знала? А я знаю! Я за своим дедом в больнице ухаживал! – его уже было не остановить. – Пролежни! Если их допустить – наступит гангрена. Да! Гангрена! Поэтому я тебя переворачивал и делал массаж. И мыл тебя! Ты дура! Иначе лёжа в собственной моче, ты заросла бы плесенью и всякими прочими насекомыми. Завшивела бы! У таких больных вши сами заводятся.
При этих словах девушке стало плохо. Она распахнула дверь и её вырвало на улицу. Стас на секунду растерялся, но затем резко усадил девушку на место:
– И блевать ты должна только здесь. Я для тебя тазик принесу, – сказал он, резко успокоившись. – Легче? Сейчас принесу.
– Не надо, – она тронула его за руку. – Мне легче.
Она продышалась и когда ей стало лучше, она замахала пальцем в воздухе, выдавив сквозь отдышку:
– Ты прав – фамилия твоя произошла от громогласности. Орёшь, как Иерихонская труба.
– Извини меня. Но ты сама напросилась.