Мое дыхание стало немного легче. "Ты ранен?" Я спросила, потому что это показалось мне вежливым.
"Все хорошо." Папа закашлялся. Вся импровизированная дыра содрогнулась вместе с ним. «Ничего не болит».
Я вытянула ноги, слегка прижав их к брезенту у ступней. Я не давила слишком сильно - кто знает, какая часть упавшего шатра поддерживала нашу импровизированную крышу и не давала нам задохнуться.
Вдалеке я начала слышать сирены.
«Помощь приближается». - сказал папа. «Они вытащат нас».
Я знаю. Я чувствовала, что улыбаюсь ему инстинктивно, глупой пустой улыбкой послушания, но в темноте он не мог этого видеть.
Меня охватило странное желание смеяться.
«Почему ты дрожишь?» Он спросил. "Ты в порядке?"
«Я только что кое-что поняла». Я сказала.
"Что ты поняла?"
Возможно, это было самое неподходящее место для этой аргументации. Но во мне поднялось радостное чувство победы, и я не могла удержаться от того, чтобы поделиться своими новообретенными знаниями с отцом.
«Я только что поняла, - сказала я в темноте, среди запаха крови и дыма, - что Мне больше не нужно так усердно работать, чтобы сохранить наши отношения ».
Папа замер. "Извини меня пожалуйста?"
«Ты можешь изменить свой тон. Уверяю тебя, это чувство взаимное. Мы больше не нужны друг другу. Ты продал меня, чтобы получить больше силы в Наряде, которое у тебя есть сейчас. И мне больше не нужно обожать тебя. В этом больше нет необходимости ».
«Дочери уважают своих отцов». Он рявкнул. «Ты говоришь как Кэтрин. Она бы это сказала ».
«Не сердись». - сказала я легко. «Наша сделка завершена. Мне больше не нужно, чтобы ты был домом, кормил и дисциплинировал меня. Почему я должна тратить на тебя свою энергию? »
Я не могла разобрать черты лица отца, но знала, что они будут искажены гневом. Во мне не зародился страх возмездия.
Затем «СОФИЯ!»
«Алессандро!» Я окликнула. «Алессандро, мы здесь!»
Шаги надо мной. Я слышала крики.
«Закройте лицо», - рявкнул Алессандро сверху. «Мы сдвигаем брезент».
Я сделала, как он сказал, обхватив голову рукой.
Я шевелилась и кричала, и я почувствовала, как тент позади меня тянут. Густой воздух вдруг стал чище и разреженнее, жар внезапно остыл.
Я приоткрыл глаза и обнаружила, что смотрю на дымное небо. Между скоплениями сажи я могла различить звезды. Насмешливо мерцая надо мной на фоне темного неба.
Изображение исчезло, и Алессандро наклонился передо мной.
Его лицо было покрыто грязью и порезами, от волос пахло дымом, но его темные глаза смотрели свирепо. На короткую секунду облегчение заскользило по его лицу, смягчая жесткую линию рта и сжатие челюсти. В ту же секунду это сменилось гневом и решимостью.